Современная классика

Григорий Ревзин 
Большой дом. 
Иностранный акцент 
XII-MMIV - 21.11.2004

Рем Колхаас 
Проект жилых домов в Хорошево-Мневниках в Москве

Логика, которая стоит за этим принципиальным ценовым различием двух типов домов, не представляется сколько-нибудь ясной. Достоинства двух отличий клубного типа от «большого дома» кажутся скорее вкусовыми. Жизнь в центре, как всем превосходно известно, имеет плюсы и минусы, и в условиях Москвы эти минусы (транспорт, экология, социальный контекст) достаточно существенны. Дом на 10-50 квартир в отличие от дома на 100-300, позволяет сформировать «соседства», но остается вопросом, насколько эта возможность реально востребована в нашей социокультурной ситуации. По показателю количества проживающих клубный дом сравним с пятиэтажкой (50-80 квартир в зависимости от серии), никаких добрососедств пятиэтажки в России не образовывали, люди десятилетиями жили в одном доме и не знакомились друг с другом даже в кооперативных домах, обеспечивающих сравнительное равенство имущественного ценза.

В клубных домах продается престиж, природа которого не относится к числу экономически очевидных. Непонятно, почему невозможно формирование альтернативного топ-предложения в секторе «больших» домов – в конце концов, среди автомобилей высокого уровня есть не только «Ягуары», но и «Порше», хотя функционально это различные машины, одна из них по сути гоночная.

Но если с позиций экономических это остается не вполне понятным, то с архитектурной точки зрения вопрос является самоочевидным. Одной из двух главных ценностей архитектуры 90-х была историческая среда, то есть центр города. Центр Москвы своим морфотипом подталкивает к типологии клубного дома.

При этом на сегодняшний момент строительные площадки в центре Москвы заканчиваются. Возникает реальная потребность в жилье топ-уровня за пределами Садового кольца. Появление иностранных архитекторов, как представляется, вызвано именно этим стечением обстоятельств. Опять же, перед нами не экономический показатель – доказать, что квартира, построенная по иностранному проекту, обладает более высокими потребительскими качествами, чем квартира по русскому проекту, крайне затруднительно, а любой человек, побывавший в квартирах в Европе, понимает, что это и невозможно (в качестве примера мы публикуем дом, построенный по проекту Захи Хадид в Берлине).

Концерн «Крост» и ТПО «Резерв» 
Жилой дом «Алиса» в Покровском-Стрешневе в Москве

Однако же с точки зрения архитектурной вопрос опять же является самоочевидным. Второй из двух главных ценностей российской архитектуры в 90-е годы было качество архитектуры западной – на нее ориентировались и, исходя из нее, оценивали все российское. Клубный дом есть результат конвертации в экономику средовых ценностей. Большой дом, построенный по иностранному проекту, – превращенное в цену квадратного метра русское архитектурное поклонение Западу. Достаточно посмотреть цифры. «Капитал групп» собирается продавать квартиры в домах, построенных по проектам Эрика ван Эгерата по ценам от $4 до $10 тыс., то есть по ценам клубных домов, и хотя это предложение рассматривается другими девелоперами как завышенное, тем не менее результатов эксперимента они ждут с огромным интересом. Впрочем, одной конвертации комплекса неполноценности русских архитекторов недостаточно для такого ценообразования. Комплекс неполноценности – тяжелое психологическое переживание, но и не более того, а здесь речь идет о потребительских качествах квадратного метра. Так что дело не только в том, что русские архитекторы полагают себя отставшими от Запада на 30 лет. Дело в том типе продукта, который они предлагают в жанре «большого дома».

Надо заметить, что жанр этот на сегодняшний день экспериментальный, четких критериев здесь не сложилось. В связи с этим мы сталкиваемся с большим разнообразием проектных решений. Между домами, которые Александр Скокан построил у станции метро «Сокол» для «Капитал групп», Сергей Скуратов проектирует для «Донстроя» на Мосфильмовской, комплексом «Цветы Москвы» Александра Асадова, «Дирижаблем» Алексея Бавыкина, «Алисой» Владимира Плоткина и другими подобными проектами, не слишком много общего. Однако же это разнообразие скорее относится к сфере профессиональной оценки, чем к восприятию этого дома потребителем.

Дело в том, что все они так или иначе разрабатывают один и тот же морфотип, который я бы обозначил как «скульптура на полянке». Дом – это всефасадный высотный объем, форма которого представляет собой некий сдвиг от параллелепипеда в сторону абстрактной скульптуры (сила сдвига зависит от степени романтичности архитектора и спекулятивности инвестора). Я не хочу сейчас обсуждать архитектурные достоинства или недостатки этой морфологии. Мне важно другое – эта архитектура не создает серьезных визуальных отличий ни от застройки 70-х годов, ни от современного типового домостроения.

Это в принципе естественно. Русский неомодернизм последнего десятилетия если и отталкивался от позднесоветской архитектуры, то только в сторону «средовых» ценностей. Как только «среда» исчезает, он возвращается к 70-м годам, и движение Александра Скокана от «средовой» Остоженки к «типовому» Ленинградскому проспекту в этом смысле выглядит эмблематическим. Но современному русскому покупателю очень трудно оценить возвращение к 70-м годам как движение к жилью топ-уровня. Ему необходим некий сертификат качества.

В этом плане чрезвычайно показательны два проекта «Капитал групп»: упомянутые дома на Ленинградском проспекте Александра Скокана и «Город Яхт» Николая Лызлова. Потребительские качества этих домов близки, их местоположение фактически тождественно, их объемы по количеству квартир равноценны. «Город Яхт» по замыслу является более оригинальным проектом, изначально он задумывался как своего рода оммаж комплексу «Лебедь» Андрея Меерсона, это была как бы башня Меерсона, упавшая в залив. Проект высоко оценил в беседе со мной уже цитированный мною Массимилиано Фуксас. Однако вряд ли названные отличия делают эти дома существенно различным продуктом, тем более что осуществленное по настоянию заказчика повышение этажности «Города Яхт» несколько снизило эстетические достоинства проекта.

При этом дома Скокана продавались по цене $900 на стадии проекта (сегодня аналогичные цены выросли до $1200), а «Город Яхт» продается по цене от $3 тыс. Причиной столь резкого скачка цены в частности является то, что проект продюсируется как копродукция с Эриком ван Эгератом (последний разрабатывает дизайн фитнесс-центра комплекса). Таким образом, иностранное участие обеспечивает тот самый сертификат качества, который, по прогнозам девелопера, способен поднять цену в два раза. Есть за что бороться.

Повышение цены в два и более раз само по себе является достаточным основанием для того, чтобы пригласить для проектирования иностранца – даже несмотря на резко возрастающие риски, которые возникают при согласовании иностранного проекта. Однако инвестор здесь получает и некий дополнительный стимул. В случае, если хотя бы один из заказанных сегодня проектов реально осуществится, компания, которая его реализует, окажется обладателем уникального ноу-хау (именно эта мотивация является превалирующей у компании «Крост», судя по тому, что говорит ее директор Алексей Добашин). А именно – типологии, позволяющей сделать «большой дом» топовым типом жилья. Здесь перед нами открывается самая волнующая часть проблемы «большого дома».

По сути, приглашение иностранцев является проявлением того, что качество архитектуры оказывается серьезным фактором цены квадратного метра. Для русского рынка это уникальная ситуация. Анализ цен в «клубных домах» показывает, что никакой устойчивой корреляции между качеством проекта и стоимостью дома не прослеживается – решающими здесь оказывались местоположение дома и затраты на его строительство. Отсюда интерес инвестора к архитектуре скорее бескорыстен, мотивацией здесь оказывается абстрактное стремление к добру, и в этой ситуации инвестор легко передоверяет ответственность за архитектуру городским властям. В случае с «большим домом» уровень архитектуры прямо связан с денежными интересами инвестора. Это шанс для архитектуры. Обидно, что русские архитекторы удаляются от использования этого шанса. Мы так долго убеждали себя в превосходстве западной архитектуры над русской, что теперь можем наблюдать результаты этого убеждения в реальных цифрах.

<<вернуться

вверх