|
|
|
Современная классика
Григорий Ревзин
Остоженка в русской архитектуре
VI-MMIII - 30.04.2003
16
Жилой дом. Молочный переулок, 1. 2002. Группа «Меганом». Архитекторы:
Ю.Григорян, А.Павлова, П.Иванчиков, И.Кулешов, Т.Короткова, И.Скачков.
Заказчик: ООО «Стартэкс Стоун»
Эта архитектура стремится к иррациональности
композиций, подчеркивает разломы, разрывы, фрагменты. Она многослойна, здесь ценится прием
палимпсеста, когда один пласт фактуры, геометрии,
даже функции энергично накладывается на другой,
ломая и корежа его (это касается и характеристик
плана, и пластики фасада). Здесь ценят случайность –
случайность плана, случайность наложений, случайность наслоений фактур. Если представить
себе эту архитектуру в чистом поле, то получится
неомодернистская парадигма иррациональной
случайности с взрывным элементом, родственная
западной деконструкции.
Легко, однако, вообразить себе степень возмущения средовиков, здания которых позволили
себе представить в чистом поле. Вся логика формы,
по их мнению, обоснована средой. В таком случае мы
получаем ситуацию, при которой реальные характеристики среды искажаются, уважение к
контексту оборачивается его тотальной заменой
на иной контекст, но при этом архитекторы
свято уверены, что их форма следует контексту, а не
вырастает из неких стилистических установок
и предпочтений.
17
Жилой дом. Бутиковский переулок, 5. Архитектурная мастерская «Сергей
Скуратов architects». Архитектор: С.Скуратов. Заказчик: ООО «Стартэкс
Стоун»
Вдумаемся в структуру этого парадокса. Как показал Питер Ноевер в книге «Архитектура
на перепутье. Между деконструкцией и новым модернизмом», неомодернизм – это вообще
архитектура случайности, по крайней мере в том его
варианте, который связан с художественной, а не технологической логикой. Именно в этом его
принципиальное отличие от модернизма 70-х гг. –
«архитекторы пытаются создать иной способ мышления, стремятся освободить архитектуру
от научной и технической рациональности, от
поклонения Разуму» (Piter Noever. Architecture on the crossroads. Between Deconstruction and New
Modernism. Lnd. 2000, p.6). Это архитектура ответа на представления 90-х о кризисе рациональности,
о конце прогресса, о конце истории и т.д.
18
Жилой дом. Бутиковский переулок, 11. ООО «Стартэкс Стоун». Архитекторы:
С.Скуратов, К.Ходнев. Заказчик: ООО «Стартэкс Стоун»
Но русская архитектура 90-х, бывшая советская, просто органически не приспособлена
ни к какому восприятию категории случайности.
Для нас архитектура – закономерный процесс.
Она рождается в результате научно-государственных
коллективных действий, здесь случайностей быть
не может, здесь в процессе критики и самокритики,
длительных согласований рождается единственно
правильное решение.
19
Жилой дом. 1-й Зачатьевский переулок, 8. Проект 2002. Моспроект-2, мастерская 14,
ООО «Студия ВИПроект». Архитекторы: П.Андреев, Ю.Вайсман, И.Иванова.
Заказчик: ООО «Баркли»
Если архитектурная форма случайна, то ее единственным обоснованием является творческое
«я» художника, а это для нас совсем не подходит.
И дело даже не во внешнем процессе согласований,
хотя трудно себе представить, скажем, Даниэля
Либескинда, который пытается пройти градостроительный совет под руководством Юрия
Григорьева. Но и внутри себя каждый русский архитектор стремится к тому, чтобы его решение
было неслучайным, чтобы оно как-то само собой
возникло из логики ситуации – отсюда бесконечные
рассказы про теплотрассы и инсоляцию.
Средовой подход создал уникальный феномен
«закономерной случайности». Форма здания очевидно иррациональна и случайна. Но при этом она
обоснована тем, что случаен исторический контекст.
То есть случайность творческого «я» заменяется на
случайность исторических напластований города,
это своего рода экстерриторизация случайности.
20
Международный Московский Банк. Пречистенская набережная, 9-11. 1995.
Архитектурное бюро «Остоженка». Архитекторы: А.Скокан, В.Каняшин,
Р.Баишев. Заказчик: Международный Московский Банк
Итак, первой особенностью русского неомодернизма оказалось то, что он работает
с категорией «закономерной случайности». Вторая
прямо вытекает из первой. Ведь что есть случайность
исторических напластований? Это – прошлое. Таким
образом, главным и единственным основанием модернистской, авангардной формы оказывается
Прошлое. Такого не знала русская авангардная
традиция, вечно устремленная в завтра, и я не знаю
ни одной другой немодернистской школы, главным
основанием которой было бы обращение к прошлому
как к закону, на котором строится собственная
морфология.
Я хотел бы подчеркнуть: моя цель отнюдь не в разоблачении средового подхода как не
оправдавшего себя в реальности. На мой взгляд,
средовой подход является важнейшей профессиональной установкой, определяющей специфику
русской школы архитектуры 90-х гг., делающей ее оригинальной и самостоятельной. Мы изобрели
школу «средового неомодернизма», и в этом и есть
главный вклад русской школы в неомодернизм 90-х.
Но средовая парадигма является, на мой взгляд, не
столько наукой, не столько методологией, сколько
профессиональным мифом. Мифом, обосновывающим
интуицию архитектурной формы.
21
Административное здание. Пречистенка, 13. Проект 2002-12-15.
Архитектурное бюро «Остоженка». Архитекторы: А.Скокан, В.Каняшин.
Заказчик: ЗАО "Флайт Инжениринг"
Ценность десятилетнего опыта Остоженки, ее
функционирования в качестве образца прежде всего
в том, что этот миф здесь вырос. Урбанистики не
получилось, но получилась архитектура. Архитектура русской национальной школы,
вбирающая в себя и отвечающая на уникальные
обстоятельства изобретением «закономерной
случайности».
Но, с другой стороны, я думаю, из сказанного
очевидно, что средовой подход является не методом
проектирования и не методом продвижения к истинному архитектурному решению. Это не более
чем обоснование одного из направлений в архитектуре 90-х. Это обоснование сегодня проникло
во все согласовательные инстанции и стало своего
рода законом проектирования, а Остоженка теперь
является доказательством эффективности этого
закона. К концу 90-х средовой модернизм стал не
модой, а умозрением согласователей – это совсем
разные вещи.
У архитекторов есть ответ – они могут ответить
своей качественной архитектурой. Что же касается
согласователей, то для них Остоженка оказывается
разоблачительным поражением. Ничего из того, что
должен защищать средовой подход, и прежде всего –
исторической среды – на Остоженке не осталось.
Спрашивается – в чем ценность согласований?
Ее нет.
<<вернуться  далее>>
|
 |
|
