Дмитрий Швидковский  
Гульбище 
Камеронова галерея 
XII-MMIV - 31.10.2004

Вид от лестницы Камероновой галереи на главный пруд парка

Екатерина II однажды написала Вольтеру: «Сидя на колоннаде, я вижу перед собой Пеллу, хотя до нее по крайней мере 36 верст, и, кроме Пеллы, мне видно около 100 верст...» Говоря о колоннаде, она имела в виду Камеронову галерею в Царском Селе. Пелла это последний из построенных по ее повелению дворцов, не дошедший до нас, поскольку он был разрушен по указу Павла I. Утверждая, что она видит с Камероновой галереи окрестности на сотню верст в окружности, императрица весьма преувеличивала возможности своего зрения. Однако именно эта гипербола и выражает характер отношения к пространству, возникшему вокруг галереи, возведенной британским архитектором Чарлзом Камероном в 1780-х годах и до сих пор носящей его имя.

А.С. Пушкин в одном из своих юношеских стихотворений назвал Камеронову галерею «огромными чертогами», которые «на своды опершись, несутся к облакам...». Кроме того, поэт задал вопрос: «Не здесь ли мирны дни вели российски боги, не се ль Минервы росской храм?» Как и следовало ожидать от человека, прожившего не один год в трехстах метрах от постройки, о которой идет речь, в здании Царскосельского лицея, он точно определил главные особенности произведения Камерона, причем как формальные, так и содержательные.

Чарлз Камерон 
Чертеж ордеров Камероновой галереи. Середина 1780-х гг. Здесь совмещены: большой ордер (внешнего контура здания) и малый ордер средней остекленной части

Действительно, прежде всего Камеронова галерея поражает резким контрастом своих двух этажей. Нижнего темного, сумрачного, облицованного рваным камнем, с многочисленными арками, сводами, поддерживающими примыкающий к ней Висячий сад; и верхнего – с его легчайшей и параднейшей ионической колоннадой, которая и правда кажется уносящейся к облакам. Эта двойственность архитектурного образа имела прямое отношение к идейному замыслу постройки.

Галерея строилась как часть «римских терм» в Царском Селе, где по желанию Екатерины II должна была ожить античность возможно более чувственным образом за счет возрождения культуры омовения, как при императорах Адриане, Диоклетиане или Каракалле. В духовном же смысле благодаря прикосновению к произведениям искусства, археологически точно подражавшим древним образцам, посетитель царскосельских терм под сенью колоннады должен был проникнуться ощущением «торжественной тишины» возрожденной древности.

Екатерина писала в Париж своему постоянному корреспонденту барону Гриму: «Эта колоннада тем особенно приятна, что в холод у нее есть всегда одна сторона, где он менее чувствителен. Середина моей колоннады стеклянная, внизу и возле цветочный сад, низ колоннады занят приближенными мне дамами (там жили фрейлины – Д.Ш.), которые там, как нимфы среди цветов, на колоннаде стоят бюсты великих людей древности Гомера, Демосфена, Платона». Благодаря этим скульптурным изображениям галерея была «населена» тенями античных властителей, полководцев, писателей и философов. Причем изредка к ним присоединяли бюсты современников, от ораторов британского парламента, вроде Чарлза Фокса, если они выступали с речами, угодными императрице, до отечественных ученых, в частности М.В. Ломоносова. Последнему весьма завидовали его коллеги, например Г.Р. Державин, который пытался добиться установки своего бюста, но в этом не преуспел.

далее>>

вверх