Ответ: Григорий Ревзин
Развивая Платона.
Диалог о пещере
VIII-MMIII - 31.10.2003

Купол сокровищницы Атрея в Микенах, которую Карл Шлиман считал гробницей Агамемнона. 13 в. до н.э. Самая большая искусственная пещера античности вплоть до появления римских сводов

Итак, ухвачен, воссоздан, выстроен феномен архитектурного пространства. Это действительно выдающееся достижение. Но происходит нечто такое, что можно было бы назвать феноменологической ошибкой.

Для феноменологии принципиально важно отличие феноменологического анализа от генетического. Феномен жизни не сводится к протоклетке, феномен семьи – к половому размножению, феномен президента – к главному самцу обезьяньего стада. Здесь же итог феноменологического анализа оказался равен генетическому. Мыслители разных школ в зависимости от господствующего стиля выдвигали в качестве первоархитектуры навес (модернизм), шалаш из сплетенных вверху ветвей (барокко), изгородь из столбов (классика), но все это – уже выход в строительство. До того как обратиться к этим разнообразным интересным формам, давшим нам плоские крыши, улетающие своды и колоннады, люди жили в пещерах, и именно они являлись палеолитической архитектурой до архитектуры.

Вряд ли продуктивно уличать Стивена Холла в ошибке в анализе – он не пишет философский трактат, а создает архитектурную форму. Вопрос скорее в том, почему для него феномен архитектурного пространства оказался именно таким – равным возвращению к первобытности. Чтобы понять это, необходим некий посторонний фон, иная точка отсчета – именно ее мы и находим в классике.

Что есть пещера для классики?

На этот вопрос существует, вообще-то, единственный ответ. Главная пещера классики – пещера Платона. В VII главе трактата «Государство» Платон написал следующее:

– Ты можешь уподобить человеческую природу в отношении просвещенности и непросвещенности вот какому состоянию... Представь, что люди находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет. С малых лет у них на ногах и на шее оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у них перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который далеко в вышине, а между светом и узниками проходит верхняя дорога, огражденная, представь, невысокой стеной, вроде той ширмы, за которой фокусники помещают своих помощников, когда поверх ширмы показывают кукол.
– Это я себе представляю, – сказал Главкон.
– Так представь же себе и то, что за этой стеной другие люди несут различную утварь, держа ее так, что она видна поверх стены; проносят они и статуи и всяческие изображения живых существ, сделанные из камня и дерева.
– Странный ты рисуешь образ и странных узников!
– Подобных нам. Прежде всего, разве ты думаешь, что находясь в таком положении, люди что-нибудь видят, свое или чужое, кроме теней, отбрасываемых огнем на расположенную перед ними стену пещеры?
– Как же им видеть что-то иное, раз всю свою жизнь они вынуждены держать голову неподвижно?
<...>
– Такие узники целиком и полностью принимали бы за истину тени проносимых мимо предметов.

Это очень знаменитый текст, едва ли не основополагающий для европейской метафизики. Но нас он сейчас интересует с точки зрения архитектуры.

Что такое платоновская пещера архитектурно?

Это сложное сооружение. У него есть стена, на
которую проецируется свет, есть какой-то мост, по которому все время движутся люди, есть ограда этого моста на высоту человеческого роста. При этом, как явствует из дальнейшего рассказа, то место в глубине пещеры, где прикованы те, которые спиной к истине, находится сильно ниже, чем вход, потому что прозревающий истину (его отковывают) должен совершить «восхождение к свету».

Заметим, что чисто функционально Платону, для того чтобы создать описанный «театр теней», пещера совершенно не нужна – достаточно стены, на которую проецируются тени. И даже вчитываясь в этот фрагмент, невольно думаешь, что Платон сначала берет какой-то готовый образ пещеры, а потом начинает вносить в него эту свою довольно громоздкую конструкцию с дорогой, загородкой, источником света сзади загородки, причем по ходу диалога этот источник света сначала огонь, костер, а потом – солнце.

Как и все остальные народы, греки помещали в пещеры множество таинственных существ (Циклопа, Медузу, Тифона) и событий (в пещере отсиживался Зевс, чтобы его не съел папа Кронос), пещера для них была местом значимым и серьезным. Но в отличие от других народов, пещеры у них обладали какой-то неприятной сакральностью, в них скрывались от взора и гнева богов разнообразные хтонические существа или провинившиеся герои. Пещера для них – это такое парадоксальное место, где нечто сакральное имеется, но олимпийских богов при этом нет.

У Платона пещера обладает тем же парадоксальным статусом. Здесь я позволю себе одно, на мой взгляд, не слишком серьезное допущение. Платон не был архитектором-модернистом, он не выдумывал новых пространств, и можно предположить, что сама пространственная интуиция, которая стоит за его образом, не является для античности чем-то из ряда вон выходящим. Сюжет, который он придумывает – люди прикованные к стене так, что им не провернуть головы, тени, отбрасываемые на стену, голоса людей, которые называют предметы, отбрасывающие тени, – это его собственное построение, но, повторю, сама пространственная конструкция, которая нам предложена – не невероятна.

Прикованные люди характеризуются у Платона одним замечательным качеством. Они не испытывают ни малейших страданий по поводу своей прикованности, и с живым, можно сказать, неослабевающим интересом рассматривают тени, которые проходят у них перед глазами. Можно сказать, они заняты познанием мира, хотя познать его никак не могут. Далее, они не могут выйти из пещеры, но это не значит, что из пещеры нет выхода вообще – по ходу диалога одного прикованного все же освобождают и выводят, и там, снаружи, обнаруживается мир истинно сущего. То есть пещера Платона – это такое место, где истину ищут, но где ее нет.

Обратим внимание на еще одну деталь описаний Платона. «Так представь же себе и то, что за этой стеной другие люди несут различную утварь, держа ее так, что она видна поверх стены; проносят они и статуи и всяческие изображения живых существ, сделанные из камня и дерева». В общем-то, согласитесь, это странные люди, что отмечает и Главкон. Зачем и куда они постоянно несут эту разнообразную утварь, статуи, изображения живых существ, сделанные из камня и дерева? С одной стороны, функция этого проноса, кажется, только в том, чтобы эти вещи отбрасывали тени на стену пещеры. С другой, несуны принадлежат миру, где уже видна истина, и вроде бы могли заняться более сообразным занятием, чем развлечение пещерноприкованных, а кроме того, то, что они несут, описано со степенью подробности, несколько излишней для потребностей тенеотбрасывания – зачем сообщать, что несомые предметы сделаны из дерева и камня, и зачем вообще для отбрасывания тени нести, скажем, каменное изваяние козла, а не самого козла, которого и делать не надо, и нести легче?

далее>>

вверх