|
|
Оксана Рудченко
Университет Sapienza в Риме
XXVIII-MMIX - 01.05.2009
Пропилеи-пилонада,
главный въезд
на территорию
университетского
комплекса со стороны
площади Альдо Моро
Университетский городок в Риме найти
не так просто, хоть он и расположен
почти в центре города. Мимо него не
проходят туристические маршруты,
и в перспективах римских улиц-осей он
не виден, приезжий может вообще не
подозревать о его существовании. Тем не
менее, строительство в 1932-1935 годах
нового комплекса зданий римского университета было одним из грандиозных
проектов Муссолини, не менее значимых
для режима, чем киногород Cinecitta или
район Всемирной выставки 1942 года,
впоследствии названный EUR.
1 Пропилеи
Арх. Арнальдо Фоскини
2 Клиники ортопедии
и травматологии
Арх. Арнальдо Фоскини
3 Институты гигиены
и бактериологии
Арх. Арнальдо Фоскини
4 Институт химии
Арх. Пьетро Аскьери
5 Институт физики
Арх. Джузеппе Пагано
6 Институт математики
Арх. Джо Понти
7 Институты минералогии,
геологии и палеонтологии
Арх. Джованни Микелуччи
8 Бассейн
9 Ректорат
Арх. Марчелло Пьячентини
10 Факультеты литературы
и философии
Арх. Эрнесто Раписарди
11 Факультет
юриспруденции
Арх. Эрнесто Раписарди
12 Институт ботаники
и фармацевтической
химии
Арх. Джузеппе Каппони
13 Институт общей
физиологии, психологии
и антропологии
Арх. Джованни Микелуччи
14 Казармы
университетского
ополчения
Арх. Минуччи и Монтуори
Переезжая в собственный «город
в городе», древняя Sapienza (основанная
в 1303 году Бонифацием VIII), за шестьдесят лет до этого освободившаяся из-под
опеки римских пап, теперь переходила
под контроль итальянского правительства
и должна была стать общеитальянским, общесредиземноморским центром
науки. С архитектурной точки зрения
задача была настолько же ответственной,
насколько вдохновляющей и бросающей
вызов. В большом объеме государственного заказа сошлось символическое
и практическое – обращение к римской
градостроительной традиции и появление в городе целого ансамбля новой
архитектуры, обустройство жизни нового
общества и воплощение идеального
города, воспитание фашистской молодежи и расширение учебных площадей.
Руководителем проекта – генеральным
директором и главным архитектором – был назначен Марчелло Пьячентини.
Фонтан с внешней
стороны пропилей
Потомственный римский архитектор, к тому времени весьма авторитетная
фигура в архитектурных кругах,
Пьячентини был неоклассиком, так сказать, по рождению и воспитанию, но
неоклассиком необычным. Он много путешествовал по Европе и многое из работ
современников-модернистов его восхищало. На архитектурных конкурсах
в Италии, в жюри которых он входил, он
выделял молодых талантливых авторов,
сторонников архитектуры рационализма,
и присуждал им первые премии (как было
с «Тосканской группой» и конкурсом на
вокзал во Флоренции в 1933 году). Когда
весной 1932 года Муссолини поручил
ему проектирование самого большого
в Италии университетского городка, то
в его команду, помимо близких ему архитекторов Арнальдо Фоскини, Гаэтано
Раписарди и инженера его мастерской
Франческо Гуиди, вошло много молодых,
выбранных им из «подающих надежды».
Это были римляне Пьетро Аскьери и Джузеппе Каппони, тосканец Джованни
Микелуччи, Гаэтано Минуччи, миланцы Джузеппе Пагано, вскоре ставший главой
журнала «Casabella», и основатель журнала «Domus» Джо Понти.
Пропилеи
университетского
комплекса. Фотография
1930-х годов
Пьячентини был полон энтузиазма
и горд, что ему удалось собрать такую
«прогрессивную» проектную группу,
что выросло свободное от стереотипов эклектики поколение итальянских
архитекторов, с которыми можно начинать работу над формированием «нового
большого средиземноморского классицизма» – эту стилистическую задачу он
поставил перед собой еще в начале 1920-х
годов.
Клиники ортопедии
и травматологии.
Фотография 1930-х годов
В работе над университетом Пьячентини распределил обязанности
следующим образом: за собой оставил
выработку композиции всего комплекса,
проектирование здания ректората
и общую координацию проекта, проектирование же зданий факультетов
предоставил своим коллегам. Функциональная программа, с библиографией по
существующим в мире университетам,
примерами из английских и американских журналов, была подготовлена
Минуччи, которому к тому же был поручен технический анализ всех проектов
и выбор наиболее удачных, начиная со
строящегося в эти же годы Мадридского
университета.
Пропилеи с внутренней
стороны с примыкающим
зданием Институтов
гигиены и бактериологии
Творческий диктат и контроль над
художественными высказываниями
коллег-подчиненных, по-видимому, был
не в принципах Пьячентини (на это косвенным образом указывает искренне
восторженное отношение к нему всех
членов проектной группы). Публикуемые им в печати рассуждения на тему
стиля не шли дальше неких общих
постулатов. «Итальянского будет в этих
университетских зданиях – и с этим
согласны мои коллеги, все молодые
архитекторы высокой квалификации
и признанного значения, способные
воспринимать наше искусство со всем
энтузиазмом, свойственным их возрасту, – ясный дух, размеренный ритм,
гармония частей и целого и, наконец,
материалы отделки, которыми станут
наш золотистый травертин и наш прекрасный желтый кирпич», – писал он
в 1933 году. Никаких указаний от партии
не поступало, кроме брошенного Муссолини «Fate grande!» («Делайте крупно!»).
Бюджет проекта превышал семьдесят
миллионов лир. Возвышенная утопия
создания идеального университета в идеальных условиях имела все шансы стать
реальностью.
Институты гигиены
и бактериологии (слева)
и Институт физики
Инаугурация нового пристанища
университета Сапиенца произошла 31
октября 1935 года (с опозданием всего на
несколько месяцев против намеченной
даты 21 апреля), с очень торжественной церемонией, в присутствии короля
Виктора-Эммануила III и королевы
Елены. Критику университет сразу же
получил самую восторженную.
Институт химии.
Задний фасад
Участок величиной в сорок четыре
гектара расположен между кладбищем
Верано, вокзалом Термини и древнеримским лагерем преторианцев, практически
на тогдашней окраине города. Пьячентини предложил решение, основанное
на ясно читаемой строгой симметричной схеме. Римский университетский
городок представляет собой базиликальный в плане замкнутый комплекс.
По генплану Пьячентини основных
зданий, образующих его, двенадцать. От
города его отделяют пропилеи-пилонада
с примыкающими корпусами Клиник
ортопедии и травматологии (от входа
справа) и Институтов гигиены и бактериологии (от входа слева), построенными по
проекту Арнальдо Фоскини. От пропилей
берет начало главная аллея комплекса,
шириной шестьдесят метров, на плане
узнаваемая как главный неф. Следующую
по ходу движения «травею» образуют
Институт химии справа (Пьетро Аскьери)
и Институт физики слева (Джузеппе
Пагано). Далее главную аллею пересекает
поперечная аллея-«трансепт», фланкированная зданием Института математики
справа (Джо Понти) и Институтов
минералогии, геологии и палеонтологии слева (Джузеппе Микелуччи). В
«средокрестии» расположен прямоугольный бассейн с бронзовой статуей
Афины-Минервы (скульптор Артуро Мартини), далее следует «хор» – здание
ректората (Марчелло Пьячентини), чей
пилонадный портик является визуальной кульминацией ансамбля. Ректорат
вмещает в себя главную аудиторию (Aula
Magna) и университетскую библиотеку
(Biblioteca Alessandrina). К нему примыкают корпуса факультетов литературы
и философии (справа) и юриспруденции
и политических наук (слева), оба спроектированы Эрнесто Раписарди. За зданием
ректората расположена «абсида», образованная корпусами Института ботаники
и фармацевтической химии справа (Джузеппе Каппони) и Институтов общей
физиологии, психологии и антропологии
слева (Джованни Микелуччи). Замыкать композицию должны были казармы
университетского ополчения по проекту
Минуччи и Монтуори (не реализованы).
Институт химии.
Фотография 1930-х годов
Ректорат, наиболее репрезентативное здание комплекса – этапное для
Пьячентини произведение на пути его
поисков новой классики. Палладианская по схеме, решенная в грандиозном
масштабе постройка, с облицованным
нешлифованным травертином парадным
фасадом, с упрощенным пилонадным
ордером, рудиментарными карнизами
и единственной артикуляцией глухих
поверхностей стен в виде модульных
прямоугольных проемов, – в глазах современников она стала первым воплощением
стиля, вскоре получившего название
«ликторского» (stile littorio). В восприятии потомков он сделался архитектурным
символом муссолиниевского двадцатилетия. По первоначальному проекту
Пьячентини центральная, ризалитная,
часть здания должна была быть почти
втрое выше (чтобы разместить университетскую Александровскую библиотеку),
но потом он отказался от мегаломанской идеи доминантного объема в пользу более
спокойной, но не менее суггестивной, протяженной горизонтали, сохранив, тем не
менее, завышенные пропорции портика.
Институт математики.
Главный фасад
Института математики.
Внутренний двор
Ректорат выполнял функцию «главного здания», держащего центральную
ось комплекса, авторы же остальных
университетских корпусов оказывались
сравнительно более свободными в выборе
«своей» архитектуры. Единственным
общим требованием можно признать,
пожалуй, горизонтальные пропорции
и симметричную композицию главного
фасада. В остальном же новая Сапиенца представила «городу и миру» некий
диапазон направлений современной итальянской архитектуры, от рационализма
(Институты ботаники и фармацевтической химии, Джузеппе Каппони),
метафизической архитектуры (Институты
минералогии, геологии и палеонтологии, Джованни Микелуччи), вариант
соединения того и другого у Джо Понти
(Институт математики) до «ликторской»
неоклассики Пьячентини, Фоскини
и Раписарди (Ректорат, Клиника ортопедии, Институт гигиены, Факультеты
литературы и юриспруденции).
Института математики.
Фрагмент заднего фасада
Если считать Пьячентини вдохновителем итальянской неоклассики 1930-х
годов, а университетский городок вполне
артикулированным ее проявлением, то
становятся очевидными три главных
сюжета, определяющие специфику того,
что обобщенно называют «муссолиниевской архитектурой».
Вестибюль Института
математики, выход во
внутренний двор
Во-первых, это Рим, присутствие
Вечного города со всеми веками его
великой архитектуры, который вполне
«средовая» по смыслу программа Пьячентини не собиралась ни игнорировать, ни
превосходить, а только всячески соответствовать. Так возникли, как характерно
«римские» черты, непременная облицовка кирпичом с деталями из травертина
(отсылающая, например, к фасадам
Колледжо Романо); использование тиволинского травертина, в котором Рим
строился еще в античности, а позже
работали и Браманте, и Микеланджело, и Бернини; сдержанные монументальные
пропорции. Пьячентини считал, что пропорциями, планом и материалами уже
обеспечивается подлинность архитектуры
и может быть достигнут результат, тождественный античному.
Одна из аудиторий
Института математики
Во-вторых, это новейшая европейская модернистская архитектура – то
«остросовременное», что ни в коем
случае не отменялось ни Пьячентини, ни
большинством итальянских архитекторов – часто в варианте ар деко (именно
так, например, Пьячентини решил свою собственную виллу), сюда же следует
добавить огромное внимание к качеству
исполнения и красоте используемых отделочных материалов, в основном мрамора,
а также разнообразным техническим
новациям.
Институты минералогии,
геологии и палеонтологии.
Фотография 1930-х годов
В-третьих – один из тех случаев (традиция, берущая начало в Ренессансе),
когда архитектура вырабатывает свою
формальную концепцию под влиянием
искусства, черпая в нем вдохновение
философско-эстетическое – это поэтика
метафизической живописи Джорджо де
Кирико. Его отвлеченные пустые города
1910-1920-х годов дали итальянской архитектуре больше формальных находок, чем
все научные штудии эклектики, позволили подвергнуть классическую традицию
такому невероятному по силе экзистенциальному переживанию, с которым
классика больше нигде не сталкивалась.
Институты минералогии,
геологии и палеонтологии.
Фрагмент главного фасада
Все три эти темы были в равной
степени важны для архитекторов обоих
течений, и неоклассиков и рационалистов,
которые в силу этого в Италии не были так
сильно противопоставлены друг другу.
Вид с крыши Института
математики на здание
ректората
В случае с Сапиенцей эта общность
интересов привела к стилистическому
компромиссу. Пьячентини стремился
именно к современной архитектуре –
исследователь Сандро Бенедетти
использует термин «другой модернизм»,
так сказать, третий путь архитектуры
XX века. Стоит отметить, что кирпично-травертиновый «средовой рационализм»
Джузеппе Пагано, например (Факультет физики), сейчас выглядит весьма
актуально – элегантная, «обобщенно-современная» постройка из естественных
материалов, безукоризненного качества исполнения. Но в итоге, в глазах
послевоенного поколения архитекторов
и критиков ансамбль Сапиенцы обесценили именно эти взаимные уступки,
«заигрывание неоклассицизма с модернизмом», не приведшие, на их взгляд,
к продуктивному синтезу, которого так
искал Марчелло Пьячентини.
Общий вид
здания ректората
с примыкающими
корпусами факультетов
юриспруденции
(слева) и литературы
и философии (справа)
Компромисс проявляет себя начиная с общей композиции. Пьячентини
настаивает на ее классичности: «В этой
обращенности построек к ограниченному пространству – пластическая
концепция площади, освященная римско-эллинистической традицией и нашим
Ренессансом. Это представление об
агоре, о форуме, о площадях кватроченто
и чинквеченто, то есть полное и типичное
выражение нашего градостроительства, которое воплощает себя в новом
организме и возрождает в современных
формах дух нашей древней цивилизации». Он говорит о греко-римской
традиции, но при этом не воссоздает
инфраструктуру античного полиса, которая в этом случае прекрасно бы подошла
по набору своих обязательных элементов. В его герметичной утопии многого
не хватает – нет общежитий студентов,
нет спортивных сооружений, отсутствует
общая рекреационная зона. Несмотря на
базиликальный план, средневековому
университету это тоже не соответствует,
хоть есть стены и ворота, и многие здания
факультетов имеют замкнутые внутренние дворы – отсылка к средневековым
колледжам, но колледж произошел от
монастыря, а значит, должен аккумулировать жизнь внутри себя, именно на этой
основе возникает современный университетский кампус. Сапиенца выражает
позитивистский идеал университета – все
дисциплины присутствуют на равных,
при этом проведена их символическая
иерархия (сначала естественные науки,
на почетном месте социальные и т.д.).
Вместе это образует не город, но некий
схоластический Храм науки, жизнь из
которого изъята, своего рода пустой город
де Кирико, выражающий присутствие
сверхразума.
Вид на портик
ректората и корпус
факультетов литературы
и философии со стороны
корпуса факультета
юриспруденции
Главный фасад ректората
с примыкающим
корпусом факультетов
литературы и философии.
Фотография 1930-х годов
Рельеф на главном фасаде
корпуса факультетов
литературы и философии.
Фотография 1930-х годов
вверх
|
|
|