|
|
|
Ответ: Сергей Ходнев
Экстаз иезуита.
Theatrum Sacrum
Джузеппе Бибиена
VII-MMIII - 19.06.2003
Традиционные моменты евангельского рассказа
(отречение Петра, ночной допрос у Анны и отсылка к
Каиафе) обретают в этой сакральной декорации
работы Джузеппе Бибиена неожиданно подавляющее
своей масштабностью архитектурное обрамление
Больше всего это похоже на кошмар. Кошмар безобидный, не из тех, которые
вызывают холодный пот и сердцебиение, а такой, который просто наваливается без
особых страшилок на спящий мозг и изнуряет его до головной боли. Вот мило
заштрихованная арка, ничего не предвещающая, а за ней вдруг – по крайней мере,
на относительно спокойной плоскости не очень большого бумажного листа это
именно «вдруг» – распахивается чудовищный атриум. Чудовищный, во-первых,
по своим масштабам: бесчисленные люди, мельтешащие у подножия колонн и на
маршах парадной лестницы, в антураже этих титанических палат смотрятся
насекомыми из не особо крупных. Во-вторых, иначе как чудовищной не
назовешь мелочную и кропотливую сделанность всего этого величия. Я говорю
не о точности гравировки деталей, а о композиции: атриум так лихо развернулся по
отношению к зрителю, что зритель, вместо того чтобы спокойно пронзить взглядом
открывающуюся перспективу, буквально тонет в его пространстве. И взгляд мучительно и покорно следует по переходам
и портикам, ведя счет балясинам и колоннам, пока не затеряется, сбившись
окончательно, так и не дойдя до крайних пределов фантастического дворца, но при
этом отметив, что эта точка абсолютной потерянности ему мягко подсказана самой
композицией – и точка эта, вот сюрприз, отнюдь не является визуальной точкой
схода перспективных лучей. Потому что точка схода находится непонятно где.
Не на листе уж во всяком случае.
Архитектурные мотивы гораздо проще виртуализовать, если представить их
повторяющимися до бесконечности. Именно поэтому Бибиена (в
частности Алессандро, автор этого эскиза) так
любили умножать повторяющиеся элементы – например, сдвоенные
и даже учетверенные колонны
И тут этому взгляду со стыдом приходится признать, что он обманулся
просто по-детски, что, вперившись в бумажную плоскость, он был так увлечен
этим сочетанием гравированных штрихов, что забыл о том, что перед ним лишь
графика, что эти внушающие трепет колоннады именно такого размера, какой
очерчен физическими линиями рисунка – не больше ладони, ибо эти колоннады
вообще не существуют ни в какой точке трехмерного пространства, только на этой
самой картинке. Забывшись, он шарил по волютам, капителям, карнизам и балюстрадам с таким сладело-сдавленным
чувством восторга, с каким можно всматриваться лишь в резной камень
всамделишных фасадов, и в том же забвении он понуждал язык цокать от
великолепной перспективы, как будто она – порождение световоздушной среды, а не
типографской краски. Стыда не оберешься, одним словом, и особенно стыдно, что
только после долгих визуальных скитаний примечаешь среди миниатюрной толпы
связанную фигурку в ореоле – и понимаешь, что это Муж Скорбей и что та
драма, которую разыгрывает эта нарисованная людская орда в интерьере, который
даже для этой орды великоват, – это драма Страстей Христовых. И действительно,
сверху есть надпись по-латыни – это цитата: «Анна послал Его связанным к
первосвященнику Каиафе» (Ин. 18, 24).
Конечно, это не иллюстрация. Именно ТАК изображать жилище
иерусалимского первосвященника без особой к этому «так» надобности, просто
из желания показать, что Спасителя потащили с допроса на допрос, можно
только в состоянии измененного сознания (даже если отставить в сторону масштабы
здания: событие-то происходило ночью, а тут белый день). Джузеппе Бибиена
(1695–1757), один из центральных персонажей в ряду архитекторов-сценографов из династии Галли Бибиена,
действовал при создании данного объекта в абсолютно трезвом состоянии духа.
Иначе и быть не могло: во-первых, потому что создание такого кунштюка требовало
не полета фантазии, а «послушной сухой беглости» математического ума. А во-вторых – потому что это не просто поделка
без повода, а заказ государя Священной Римской империи. Именно для дворцовой
капеллы венского Хофбурга был создан, наряду с прочими, этот датированный
1735 годом theatrum sacrum, «священный театр» – грандиозная панорама-декорация, призванная служить фоном
для особых богослужений в честь Тела Христова. В сущности, эти «театры» и
были главным вкладом Бибиена в религиозную жизнь венского двора (еще
он делал великолепные катафалки в честь особ царствующего дома, но соответствующие печальные события, в отличие от
упомянутых богослужений, происходили отнюдь не регулярно), параллельным
множеству декораций, которые он создавал для придворных опер как Вены,
так и княжеских столиц Германии. Собрав все лучшее из своего сценографического
репертуара, как светского, так и духовного, он опубликовал сделанные с
эскизов гравюры в книге «Architetture e prоspettive», вышедшей с посвящением
императору Карлу VI в 1740 г. Именно из этой книги, долго служившей всей
позднебарочной Европе образцом того, как надо обращаться с перспективой и делать
декорации, взят настоящий лист.
далее>>
вверх
|
 |
|
