Современная классика

Художественная тренировка
XIV-MMV - 31.08.2005

Г.Р.
А в чем разница между архитекторским и художническим рисованием?
М.Ф.
Это трудно объяснить, зато легко увидеть. Попробую. Скажем, архитектор рисует фасад своего дома. Он мучается, ищет что-то, меняет пропорции, окна. А вот он же садится рисовать этюд суздальской церкви. Он ничего не ищет, ничем не мучается. Почему так происходит? Потому что он думает, что здесь все ясно. Ему важно зафиксировать этим рисунком, как это устроено, а не понять, почему это красиво. И я думаю, что это произошло именно в ХХ веке. Ведь рисунки старых архитекторов – они же основаны на поиске композиции, выразительности, даже тогда, когда архитектор рисует то, чем он лично пользоваться не будет. Они достойны художественного музея. Вот, скажем, когда Кваренги рисует Московский Кремль или Новый Иерусалим – зачем это ему нужно? Сам он в такой архитектуре работать не будет. Но он пытается рисунком понять, что в этой архитектуре красивого, не как она устроена, а как устроена ее эстетика. Вот в чем различие.

Михаил Филиппов и мастерская
Проект частного жилого дома в Подмосковье Дом решается на основе двух графических приемов. С одной стороны, это архитектурный разрез, рассекающий классическую симметричную композицию пополам; с другой – это «разрезание» превращает дом в «руину»

Г.Р.
Хорошо, вернемся к тебе. Ты используешь графику как камертон своих проектов?
М.Ф.
Да, и это методика. Конечный продукт, который выходит – он идет не от плана, не от объема, не от фасада, не от каких-то теоретических построений, а от того, как это легло на лист. Сначала я сочиняю архитектуру, а потом делаю перспективу и смотрю, и сразу видно, где ошибка. Кстати, если это правильная перспектива, то ведь это еще и математика, так что можно мгновенно исправить эту ошибку и на плане, и на разрезе. Это мой метод построения архитектуры, и я убежден, что иначе классическая архитектура не может существовать.

Г.Р.
То есть графика тебе нужна как инструмент эстетической верификации, и только?
М.Ф.
Не только. Нет, есть еще одна очень важная область. Дело в том, что все, чем я пытаюсь заниматься – это освежение классического архитектурного языка. Потому что он ведь умер не просто потому, что пришли злые соблазнители-модернисты и его уничтожили. Была какая-то внутренняя исчерпанность темы. Скажем, дорика большого объема, в ней были великолепные произведения, шедевры, но в какой-то момент она выродилась в очень сухие решения, какой-то призрак тирании за ней стал маячить, и все это кончилось. Как развивается классическая традиция? Это развитие – поиск нового синтаксиса в рамках того канонического языка, который существовал изначально. Нужно найти область, откуда брать этот синтаксис, для меня такая область – живопись. Традиция, которая существует рядом, параллельно с классической архитектурой, начиная с помпейской живописи и до Пиранези, и дальше, до Фомина и Щуко. Там масса материала, который можно брать и использовать. И я думаю, что если это удастся, если такое обновление произойдет, этого надолго хватит, лет на 300, наверное, как, скажем, дорического возрождения хватило на 200 лет.

<<вернуться       далее>>

вверх