|
|
Современная классика
Григорий Ревзин
Среда и классика
XI-MMIV - 30.07.2004
Ампирный особняк в стиле
Жилярди и доходный дом
на заднем плане
Ну и, наконец, угловой особняк
с ротондой. Вещь в принципе сугубо московская, поскольку восходит она к творчеству круга Василия Баженова (дом
Юшкова, дворцы Разумовских на Воздвиженке и Маросейке). Но место для нее
какое-то странное. Бархин разыгрывает
историю, будто бы на углу Погорельского
и Щетининского стоял допожарный дом,
а потом к нему пристроили неоклассические корпуса. Но никак не мог стоять
в Погорельском переулке такой роскошный дом. Это место едва что не купеческой,
уж во всяком случае – небогатой дворянской застройки, дома здесь строили
по образцовым проектам, и несколько еще
сохранилось вокруг. Такое ощущение,
будто в ряд необразованных застройщиков, пользовавшихся типовыми фасадами,
Бархин привел за руку академика Французской и Римской академий Василия Баженова, чтобы им было неловко и стыдно
за свою архитектурную посредственность.
Итак, первая особенность – возгонка
эрудиции. Вторая – какая-то намеренная
несостыковка композиции. Все три дома
словно специально поставлены так, чтобы
доказать, что они друг с другом встретились совершенно случайно и никакого
отношения один к другому иметь не хотят.
Три разных масштаба. Максимально различные ордера. Разные типы окон, разные
оси. Даже цветом архитектор пожелал
возможно более артикулированно противопоставить дома друг другу.
Детали на фасадах
московского дома
Бархина: капитель в духе
Тома де Томона,
итальянский эркер
на углу, капитель в духе
маньеризма
Они все не имеют отношения друг
к другу и еще вдобавок – к месту, на котором стоят. Со входами в доме происходит
нечто удивительное. Два крошечных
левика у входа в Погорельском переулке словно специально подчеркивают своим
несуразным масштабом, что входа здесь
не планировалось и получился он как-то
случайно. Словно две дворняжки, размером как раз соответствующие масштабу
двора, выбежали в переулок и разлеглись
на солнышке. Вход со стороны 2-го
Казачьего переулка вообще никак не акцентирован. Где входить в особняк
с ротондой, тоже непонятно, зато очень
понятно, где входить в особняк, оформленный под Жилярди. Тут самый торжественный, самый монументальный подъезд,
но он почему-то выходит во двор. И когда
глядишь на него, то возникает ощущение,
что в этом районе все как-то радикальнейшим способом перепланировано, и вот тут,
в закрытом дворе, проходила какая-то основная ось всего района, а пожалуй, была
даже площадь, но куда-то это все делось.
Итальянские аналогии
декора: капитель и карниз
Амманати, его же рустованные пилястры и фасад
палаццо Питти
Это довольно противоречивое соединение. С одной стороны, какая-то особая
ученость и эрудированность, особая тонкость в восприятии классических деталей,
а с другой – совершеннейшее небрежение
к законам классической композиции
и даже просто к законам градостроительной логики. Задача классической
архитектуры в принципе заключается
в гармонизации любой архитектурной ситуации, любой группы объемов, классика
– это поиск гармонии в случайности
конкретного места и времени. Здесь ровно
наоборот – архитектор всеми возможными
способами подчеркнул хаотичность и случайность итоговой композиции.
Этот парадокс объясняется сравнительно просто – перед нами средовое
проектирование. То, что все три домика
так странно не относятся друг к другу – это специальный замысел, это попытка воспроизвести законы «органической» среды
Москвы, где дома наслаиваются и наступают один на другой без тени архитектурной
логики, исходя лишь из жизненных
и хозяйственных нужд. Домов, выстроенных в средовой логике «случайности»
в 90-е годы появилось довольно много –
ими застроена вся Остоженка. Однако все
они выстроены в стилистике средового модернизма. Тут возникает некий парадокс.
Претворение итальянских
аналогов в доходном доме
Представим себе на минуту, что
на этом месте в тех же объемах трудился
бы не Дмитрий Бархин, а кто-нибудь
из наших архитекторов-неомодернистов.
И он бы тоже набрал объем из трех зданий,
точно также подчеркнул бы их несостыкованность друг с другом. Возникло бы
в этом случае то странное ощущение подчеркнутой дисгармонии, которого добился
Дмитрий Бархин? Я думаю, нет. Максимум, что получилось бы – ощущение некой
вычурности композиции.
Лев у парадного подъезда
Средовой подход обычно подчеркивает свое происхождение от уважения
к исторической архитектуре. По сути то,
что сделал Дмитрий Бархин – это чрезвычайно интересный эксперимент. А именно:
он попытался понять, совместим ли
средовой подход с классическим архитектурным языком. Он как бы прошел
классикой по исторической среде в соответствии с логикой средового подхода.
И получил своеобразный ответ. То, что
задумывалось как репрезентация естественного роста исторического города, оказывается в высшей степени искусственным,
ничем не обоснованным произволом. Чем
более эрудированным и рафинированным
является классический архитектурный
язык, тем в большей степени он «проявляет» абсурдность средовой логики.
Автор этого текста всегда придерживался той точки зрения, что средовой
подход вовсе не вырастает из исторического города. Он является глубоко модернистской идеологией, и в основе здесь
лежит попытка модернизма вторгнуться
в чуждую ему материю истории. В истории
он замечает несообразности и случайности
и именно их акцентирует, что и составляет
суть средового подхода. Теперь это точка
зрения доказана опытным путем.
<<вернуться
|
|
|