Ответ: Сергей Ходнев
Повторение совершенства.
Пирамиды в Гизе
IX-MMIII - 07.01.2004

Дашур. Пирамида с ломаным углом, так называемая «южная пирамида фараона Снофру». Четвертая по высоте пирамида могла стать и самой высокой, но в результате внезапной смерти фараона угол изменили для скорейшего окончания строительства. Что придает ей сходство с обелиском

Конечно, против обаяния больших чисел устоять практически невозможно. За лесом восторгов, недоумений и догадок иногда и вовсе теряется то, что в пирамидах самое важное – их форма. Все теории на этот счет можно, несколько упрощая, свести к двум основным. Первая рассматривает «классические» пирамиды Гизы как результат поступательного развития архитектуры гробниц. Мол, сначала были мастабы из кирпича-сырца, лежачие плашмя параллелепипеды, слегка сужающиеся кверху. Потом мастабы стали строить из камня. А потом великий зодчий Имхотеп построил для фараона III династии Джосера нагромождение из все уменьшающихся мастаб, и вышла пирамида – ступенчатая пирамида Джосера в Саккара. При следующей династии по непонятному эстетическому наитию вдруг додумались ступеньки сглаживать и скрывать за полированной облицовкой – и вот вам результат.

Ступенчатая пирамида фараона Джосера в Саккаре. Такая форма появилась в результате последовательных надстроек первоначальной мастабы

Вторая теория смотрит несколько глубже – она предполагает, что ступенчатая пирамида и пирамида par exellence суть не просто две разные стадии, но и вообще два принципиально разных подхода. Действительно, главное, что потрясает в пирамидах Гизы – это не размеры (их размеры вообще как-то не особенно давят, чтобы они давили, надо именно высчитывать, сколько километров стены можно из них построить), а совершенство формы. Абсолютной формы, почти что формы в аристотелевском смысле – предела становления вещи, точки ее крайнего совершенства. Ступенчатая пирамида – дело другое: обладая вроде бы тоже не слишком сложной формой, она все-таки уводит взгляд с собственных очертаний; поневоле начинаешь воспринимать ее форму не как нечто самоценное, а как выражение процесса восхождения. Не исключено, что ступеньки пирамиды и должны были изображать восхождение фараона ввысь – не то к Осирису, царство которого одно время размещали в восточной стороне неба, в краю воскресающего Солнца, не то к самому Солнцу.

Разрушенная пирамида фараона Меренре в Саккаре. В результате разрушения пирамида как будто вернулась к форме мастабы

А что же с «обычной» пирамидой? Видимо, имелось в виду тоже нечто солярное – коль скоро несомненно солярным символом является обелиск, то его пирамидальная вариация тоже имеет право на подобную репутацию (между прочим, «переходная» пирамида царя Снофру из IV династии в Дашуре как раз и устроена наподобие обелиска – грани сначала идут под одним углом, а потом внезапно меняют его на более тупой). Это выглядит вполне оправданно, если учесть, что с течением времени загробное бытие фараона начало мыслиться как бы расстроившимся: та самая усадебка, превращение в Осириса и восхождение на трон Ра. То, что восхождение к Солнцу сопрягается именно с наклонной плоскостью, а не со ступенями, можно объяснить и наглядно – если представить себе косые лучи солнца, пробивающие храмовый полумрак и облака кадильного дыма.

И все же не одной солярной/заупокойной символикой объясняется чудо пирамид. При столкновении с древнеегипетской монументальной архитектурой трудно избавиться от ощущения, что зодчие фараонов, хотя и спокойно владеющие множеством научных секретов, строили так, чтобы удивить даже самих себя. Причем вне зависимости от сакрального смысла постройки. Если призадуматься, для всей египетской гробничной традиции пирамиды (даже если брать не только некрополь в Гизе) – лишь краткий эпизод, две династии из тридцати, двести лет из трех тысяч. Всякие исторические обстоятельства пресекли манеру хоронить фараонов именно так, и это не столь уж удивительно. Удивительно другое – то, что этих обстоятельств хватило ровно на то, чтобы в Гизе появилось три пирамиды, строгий и аккуратный, как будто в один присест спланированный комплекс. Задачей которого было не восхвалять, не восхищать, не развлекать, а просто спокойно стоять, самой своей абсолютной формой выражая только один пафос – пафос вечного стояния.

<<вернуться

вверх