|
|
|
Современная классика
Дмитрий Швидковский
Неоклассика как язык игры
XXVIII-MMIX - 01.05.2009
Весной 2009 года в Музее архитектуры имени
А. В. Щусева стартует выставка молодых
архитекторов, работающих в неоклассическом
стиле. Десять участников представят на ней
в общей сложности 26 проектов. Двое из
участников – Андрей Бархин и Павел Санин –
окончили МАрхИ и являются практикующими
архитекторами, остальные – студенты МАрхИ
III-го, V-го и VI-го курсов.
Спонсор выставки – группа компаний «Город
богов»
Классика очень долго была
серьезной, выражала в разные
моменты почти все что угодно:
политические лозунги,
фамильную честь, собственную гордость, воспоминания
о путешествиях, моральные
утверждения, память о победах и друзьях, мысли, которые
должны были воспитывать
наследников или современников, – и этот перечень можно
было бы продолжать до бесконечности. Реже всего в ходе
многовековой истории классика становилась игрой, а уж
если становилась, то игрой
всерьез, несмешной и невеселой. Конец XX века подобное
извечное восприятие классических образов изменил,
торжественное мироощущение
неоклассика разрушила самоирония неуверенного в себе
и все осмеивающего человечества. В архитектуре классика
с легкостью пережила и это,
сохранившись среди увлечений начала нового тысячелетия
и доказав, что действительно
будет жить вечно, но не всерьез,
не скучно, в пространстве игры.
Отчасти это произошло
потому, что содержание
античного идеала потеряло
свою идеальность, ее
сохранили лишь формы,
хранящие привычные
и привлекательные в своей
досказанности и проверенности образы. Торжественный
Рим и гармоническая Греция
давно не кажутся местами для
прекрасной жизни, все понимают, что жизнь в них была все
та же, что и сейчас, со всеми
качествами, для человека
неприятными, которых хотелось бы избежать, да и была
она, быть может, ярче и отчетливей, чем теперь, но жестче,
тяжелее и короче. Перенестись
волшебным способом в прошедший отдаленный век уже
никто не хочет, поскольку твердо знает, что там нет
Эдема, а ощутить на себе ошейник раба вероятность больше.
Античность, полтора тысячелетия остававшаяся мечтой,
стала конкретной частью грязной человеческой истории,
и лишь созданные ею непреходящие формы будто «медь
торжественной латыни» поют
«на плитах, как труба».
В античность давно
стали играть, по крайней
мере, с XVIII столетия вполне
осознанно. Совершенные,
точные и живописные, формы
римских терм Камерона в Царском Селе должны были, по
замыслам создателей, содержать в себе театр «подлинно
римских омовений». И хотя
изображения построек Камерона увлекали едва ли не всех
классицистов от Кваренги до
Гольца, нельзя не вспомнить
слова Екатерины II, сохраненные в дневнике ее секретаря:
«…все строение для бани строено, а баня вышла худая...
мыться в ней нельзя...» Зато
игровой эффект оживления
античности, рождаемый этим
сооружением, увлекал Державина, Пушкина и целую
плеяду учеников Иннокентия
Анненского. Античность, разыгранная XVIII веком, осталась
в мире смерти, но спектакль
удался в такой степени, что
смог продолжаться веками и не
останавливаться в наше время.
Выставку неоклассических работ молодых
архитекторов хочется не считать случайной, а смотреть
на нее в этом, может быть,
слишком исторически надменном контексте. Мне все
же кажется, что она в полной
мере свидетельствует о том,
что игра в классику продолжается и будет продолжаться,
что у многих архитекторов есть
своя излюбленная классика,
позволяющая внятно и красиво говорить на ее языке. Эти
многочисленные языки классического зодчества с различной
грамматикой и многообразием «букв» алфавитов декора
непременно создают если не
саму гармонию, то, по крайней мере, ее видимость, а это
уже немало. И хочется помечтать, что классика снова
оживет и станет полноправной
не-игрой, но для этого необходимо, чтобы неоклассический
спектакль непрестанно приобретал кровь проекта и иногда
плоть его осуществления.
И невольно относишь именно
к неоклассике слова Иосифа
Бродского:
Рожденная в воображенье,
Которое переживешь,
Ты – следующее движенье,
Шаг за чертеж...
|
 |
|
