|
|
|
Современная классика
Григорий Ревзин
Ювелирная архитектура
XVII-MMVI - 20.03.2006
Бутик «Фаберже» расположен в здании Средних торговых рядов Романа Клейна на
Красной площади, на углу Варварки, прямо напротив храма Василия Блаженного. Это
четыре комнаты, сохранившие если не облик, то морфологию торговых лавок XIX века
– сводчатые невысокие помещения невыраженных форм с кривоватой геометрией плана.
С ними ничего не сделали, только выбелили. Весь бутик внесен в эти помещения и
поставлен отдельно, так, что он не касается стен. Архитектура решена как мебель.
Бутик «Grand Collection Gallery» (Faberge) расположен в здании Средних
торговых рядов Романа Клейна в первой арке справа от собора Василия Блаженного
Две комнаты белые. В первую внесен супрематический пространственный крест,
который создает некое подобие выгородки. Вдоль стен расположена полка, на
которой выставлены продаваемые произведения искусства. Кроме того, здесь
поставлены два стеклянных стола на больших трубообразных ногах. Во втором нет
ничего, кроме одного стола. К дизайну обоих белых пространств подходит
определение «протоформы». Белые бесформенные пространства торговых лавок XIX
века напоминают древнерусские, супрематические вставки кажутся продолжением этой
древнерусской пластики. Перед нами своего рода архитектурная реализация идеи
родства русского авангарда с древнерусским искусством, что уместно, поскольку
эти залы предназначены для антикварной торговли иконописью.
План бутика. Служебные помещения показаны серым
Два чередующиеся с белыми пространства – ярко‑красные, алые. Они предельно
детализованные, заполненные шкафчиками‑витринками, колонками, капительками,
золотыми цветочками, красными тряпочками‑драпировками, кисточками,
колокольчиками, шторками. Они пестрят и звенят. Они откровенно, даже предельно
театральны.
Белый зал бутика предназначен для торговли произведениями иконописи
Это уже опробованный Михаилом Беловым помпейский стиль (вспомните его
недавний дом в Филипповском переулке в Москве). Ощущение от комнат такое, будто
вы вошли вовнутрь роскошной помпейской фрески. Хотя помпейские фрески изображают
довольно безыскусные пространственные композиции, интуитивно понятно, что если
каким‑то чудом залезть внутрь стены, на которой они изображены, окажешься в
лабиринте – ведь это некоторым образом зазеркалье. В лабиринт Белов и приводит.
Помпейские колонки создают некое ощущение ордерности (упорядоченности), но не
более! Они пляшут как хотят, прыгают, постоянно меняя шаг интерколумния, в
некоторых местах собираются по две, по три, другие места почему‑то пропуская и
не желая там становиться. Вдобавок там еще два помпейских ордера по высоте.
Словом, лабиринт.
Построить бутик «Фаберже» на Красной площади против храма Василия Блаженного
кажется задачей безнадежной. Это настолько готовые образы, что художнику здесь
нечего делать. Три сувенира для туристов один в другом – Красная площадь,
Василий Блаженный, Фаберже – концентрированная пошлость. Это нужно понять, чтобы
оценить фантастическую способность Михаила Белова к преображению общеизвестного.
В дизайне белого зала Белов обращается к традициям супрематизма
Для него нет готовых образов. Он каждый раз заново придумывает, из чего
образ состоит и как его сделать. Это изумительно. Я видел сотни современных
реплик классической мебели, они просто криком кричат о богатстве,
респектабельности, торжественности, и во всехних есть некое извинение за
вторичность сделанного. Белов как‑то так поворачивает, что возникает нечто
совершенно неожиданное, что никакой известности образа нет, а есть, напротив,
свежесть в первый раз пережитого триумфа.
Я бы сказал, что это архитектура как ювелирное изделие. Не в банальном
смысле драгоценности, а в смысле морфологии. У ювелирного искусства есть одна
простая специфика – непосредственная ценность каждого элемента. В архитектуре
камень ценен, например, как элемент руста, в ювелирном изделии – просто как
бриллиант. Это создает специфическое переживание, когда целое постоянно
оказывается под вопросом. Мы психологически постоянно членим его на части. Вот –
яйцо Фаберже, но вряд ли кто‑нибудь преисполняется особой радости от того, что
это именно яйцо. Яйцо – это условность целого, а вот – смотрите – эмаль, а тут –
изумрудные накладки, а это – бриллианты, здесь желтое золото, здесь – красное,
здесь – белое. Ювелирное изделие никогда не собрано до конца, мысленно мы его
постоянно собираем и разбираем.
Белый зал. Детали
Вот – колонка, фуст, перетяжка, капитель, база. Вот кусок антаблемента, вот раскрепованный импост, вот колокольчик, спрятанный в кисточку, кусок ткани‑облака
на потолке, вот шкаф‑витрина. Вот такая же колонка, такой же колокольчик, такой
же раскрепованный импост. Вот еще все то же самое. Это архитектура, в которой ты
не понимаешь структуры целого (лабиринт), но при этом постоянно сталкиваешься с
теми же самыми деталями. Больше того, вдруг, когда попадаешь из одной красной
комнаты в другую, оказывается, что «целое» может быть каким угодно, произвольным.
Что так решается любое пространство, что подобный бутик «Фаберже» можно
выстроить в подклете Василия Блаженного, а можно – в транзитной зоне аэропорта,
и в обоих случаях это будет тот же самый бутик, состоящий из тех же самых
деталей. Пространство – произвольно и непредсказуемо, детали те же. Это
конструктор. Это детский конструктор, состоящий из ограниченного набора колонок,
витрин, соединительных антаблементов и драпировок – всего, вероятно, не более
десятка элементов. И, как всегда в конструкторе, все детальки известны, а что
получится – никто не знает. Лабиринт возможностей, и это самое интересное. Белов
и играет в придуманный им конструктор с совершенно детским упоением. Отсюда
такое непосредственное ощущение восторга.
Белый зал. Вид от входа
Но это конструктор, устроенный особым образом. Представьте себе конструктор,
сделанный Фаберже, которым могли бы играть великие князья. Это могло быть – ведь
чем, в сущности, являются изделия Фаберже, как не игрушками? Из драгоценностей.
Когда и колонки, и драпировки, и витрины, и облака ценны сами по себе, как
элементы ювелирной композиции. И получается что‑то невероятно, фантастически
красивое, и драгоценное, и вместе с тем во всем этом присутствует детская
радость собирания домика из невероятно красивых деталек, когда каждая колонка –
чудо. Это восхищает именно потому, что в самой вещи есть восхищение новизной и
праздником новой драгоценной игрушки.
Так, будто и Фаберже, и Красная площадь, и Василий Блаженный еще не сделаны,
еще неизвестно, что из них получится, а когда получается, дух захватывает, как
здорово получилось. Задача решена с детским восторгом, и это переживание
сохранено в самом решении. Чтобы глядеть и радоваться.
далее>>
|
 |
|
