Школа

Владимир Седов
Французский классицизм в Москве
VII-MMIII - 10.07.2003

Ш. де Вайи. Дом Разумовских на Воздвиженке. После 1774 г.
Ж.-Б. Валлен-Деламот. Дом усадьбы Ярополец. 1760-е

Отдельно следует сказать о московских храмах-ротондах. Только в пределах города их три: Филиппа Митрополита (1777–1778), Святого Духа на Лазаревском кладбище (1784–1787) и Вознесения на Гороховом поле (1788–1793). Кроме того, можно назвать несколько десятков ротонд в подмосковных имениях. Все они разные по плану, у некоторых есть внутренние опоры, у некоторых они отсутствуют, но все московские и подмосковные ротонды того времени объединяет одно: в отличие, например, от ротонд Н.А.Львова, связанного с петербургской линией, они не имеют внешнего обхода, то есть являются не перистильными, а чистыми толосами. 

Дом Долгова на Мещанской. 1770. В.И.Баженов (?)
Н.Легран. Кригскомиссариат. Портик со стороны реки. 1776–1782

В самой Франции храмов-ротонд в XVIII в. нет, но они есть во французском исполнении в Германии только в Пруссии можно назвать два: святой Ядвиги в Берлине (1748–1778, Жан-Лоран Леже) и Французская церковь в Потсдаме (1753, Ян Боуманн). Есть и ротонда с двухбашенным фасадом – церковь аббатства Сент-Блазиен (1768–1783) в Бадене, сооруженная Мишелем д’Икснаром.

Ш. де Вайи. Дом в усадьбе Кусково. 1769–1775
Ш. де Вайи. Дом в усадьбе Кусково. Портик со стороны пруда

Довольно большая группа храмов-ротонд в усадьбах и один в Москве (на Лазаревском кладбище) тоже имеет с запада пристройку с двумя башнями. Эти двухбашенные композиции в ротондальных памятниках восходят к Пантеону с его двумя ныне утраченными колоколенками. Храмы других, не ротондальных типов тоже снабжались в это время двухбашенными фасадами, в чем видели «готический вкус» (в принципе эти идеи восходят к французским трактатам Ложье и Кордемуа). Смешение античного и готического вкуса было знаком времени, о чем свидетельствуют замечательные теоретические рассуждения С.П.Румянцева (1778): «Строгость климата нашего и сила обычаев стесняют много у нас разум Архитекторов, особливо в рассуждении церковных строений, которые, по причине сей, в таком несовершенстве у нас и остаются. Если б не то, то я думаю, чтоб простейшие формы, в других землях употребляемые, как например круглые или регулярного полигона, к тому способнее были. Но в рассуждении пристройки для трапезной и колоколен, мы неотменно Готическую печать на все свои наипорядочные здания налагаем, и для того б, если я смею сказать, церкви наши должны бы были в самом чистейшем Готическом вкусе и быть строены, тогда в украшении со употреблением бы и сходствовали». Этой программе прямо следовали архитекторы (прежде всего – Баженов), строившие усадебные храмы в «Готическом стиле», но применявшие в них планы и даже частично декор стиля Людовика XVI. Основа в виде французского классицизма видна и в храмах в Быкове, Знаменке и Поджигородове, и в планах баженовских павильонов в императорском дворце в Царицыне.

«Белый домик» в усадьбе Никольское-Урюпино. 1770–1780-е. Де Герн (?)
Дом Оболенских на Новинском бульваре. 1770–1780-е

Следует указать и на необычные треугольные планы, восходящие к французским проектам (вряд ли только к Неффоржу). Речь идет о церкви в подмосковной усадьбе Виноградово (1772–1777), московской церкви Георгия на Всполье (1777–1788) и колокольне (1790-е) в усадьбе Зубриловка.

Ю.М.Фельтен. Воспитательный дом. 1764–1780-е

Наконец, существовала и традиционная версия храма, или восходящая к типу «восьмерик на четверике» (Троицы в Серебрянниках, 1781), или исходящая из барочного типа с купольной кровлей с люкарнами, перекрывающей четверик (Троицы в Сыромятниках, 1782–1786; придел Иоанна Предтечи у храма Антипия, 1798; в интерьере здесь овал с экседрами). Московские храмы традиционных типов использовались в качестве образцов для многочисленных церквей Средней России вплоть до начала XIX в.

Дом Толстого на Покровском бульваре. 1780-е
Дом в Подсосенском переулке. 1790-е

Итак, если искать своеобразие московской архитектуры в стиле французского классицизма, то это своеобразие обнаруживается в основном в свободных плановых композициях-фантазиях, то есть только в оттенке, в развитии одной из сторон образца до значительных размеров. Интересны планы и объемные композиции церквей и трапезных, в которых приспособление приемов стиля к нуждам и традициям православного богослужения привело к необычным решениям и необычным сопоставлениям. Оригинально также обширное использование типа ротонды в храмовом строительстве и виртуозность, с которой большинство этих ротонд выстроено и декорировано. Почти анекдотично то упорство, с которым к десяткам церквей самых разных типов с запада пристраивали двухбашенные фасады с «Готической печатью».

Подлинное своеобразие русской (и московской) архитектуры этого времени заключено прежде всего в памятниках псевдоготики – особом движении, которое вовсе не исчерпывается английскими, немецкими и французскими влияниями. Но если своеобразную архитектуру можно найти в параллельном стилевом течении, то в чем же значение стиля Людовика XVI на московской почве? Прежде всего – в подражании. Дело в том, что подражание в архитектуре действительно сродни изучению языка и попыткам делать литературу на чужом языке: пока это неуверенный лепет – это смешно, когда это методическое штудирование и заученные фразы – скучно, но когда это бойкая речь, лишь почти неуловимым акцентом отличающаяся от парижской, от салонных стихов и псевдонародных песенок – тогда это уже интересно, потому что перерастает в событие, в трансплантацию языковой и культурной модели.

<<вернуться   далее>>

вверх