Школа

Владимир Седов
Екатерининское барокко, или Барочетто в Москве
VI-MMIII - 23.04.2003

И.П.Жеребцов. Верхние ярусы колокольни Новоспасского монастыря в Москве. 1782–1785
Колокольня церкви Иоанна Предтечи под Бором в Москве. 1770-е гг.

Иконостасы принадлежат, конечно, искусству декоративному, вторичному, и потому только перерабатывающему и усиливающему то, что было найдено в московских постройках. Но и они, и названные жилые дома в усадьбах и провинциальных городах, и многочисленные усадебные церкви, рассеянные по центральным губерниям, показывают широту распространения екатерининского барокко. Даже в таких сложившихся древнерусских ансамблях, как Троице-Сергиева лавра или Кирилло-Белозерский монастырь, можно увидеть памятники позднего барокко: в лавре – крыльцо Казначейского корпуса с прихотливым декором, а в Кириллове – придел Кирилла Белозерского с крупными колоннами и сложным завершением (оба памятника 1780-х гг.). На кладбище города Вязьмы возвышается церковь Екатерины (1770–1776), в которой углы нижнего крестообразного объема и центрального четверика под куполом акцентированы характерными для барочетто пучками колонн.

Фрагмет фасада церкви Екатерины в Вязьме. 1770–1776
Придел Кирилла у собора Кирилло-Белозерского монастыря. 1780-е гг.

Стиль этот был распространен до конца 1780-х гг., хотя, конечно, постепенно терял свои позиции под натиском раннего классицизма. Центром его была Москва, а главными заказчиками – аристократические фамилии московской знати. Это был еще один аристократический стиль, который в XVIII веке породила Москва: собственный, чуть отстающий от Петербурга по моде и с неизменными преувеличениями. Эти преувеличения и упрощения нарастали по мере распространения стиля от круга князей и графов к архиереям, купцам и промышленникам.

Церковь Владимирская в усадьбе Виноградово. 1772–1777
Колокольня Знаменского монастыря в Москве. 1784–1789

Но если сооружение самых первых зданий екатерининского барокко было вызвано заказом императрицы и московской аристократии, то кто же был создателем его со стороны зодчих? Многие постройки традиция связывает с именем архитектора Карла Ивановича Бланка (1728–1793): московские церкви Бориса и Глеба на Арбате, Кира и Иоанна на Солянке и Екатерины на Всполье, а также колокольню церкви Троицы в Серебрянниках. Менее достоверно авторство Бланка для церквей Николы в Звонарях и в Воронове. Все эти храмы действительно объединяет единый стиль, но кажется, что Бланк не мог быть единственным автором нескольких десятков церквей и усадеб, характеризующихся общей стилевой направленностью и довольно сложными решениями. По всей видимости, Бланк, возглавлявший работы по украшению Москвы к коронации Екатерины II в 1762 г. и получивший от императрицы заказы на постройку церквей в честь ее воцарения, действительно много сделал для сложения языка позднего барокко. Но его стиль, достаточно самостоятельный, все же имеет много общего с поздними проектами того же Чевакинского и с самыми ранними проектами Фельтена. В то же время дом Апраксиных с творчеством Бланка связать очень трудно.

Церковь Санта-Мария Маддалена в Риме. Около 1735 г. Один из самых ярких образцов стиля барочетто

Кроме Бланка в Москве в этот же период работало еще несколько достаточно крупных и совсем неизвестных архитекторов. Среди них следует назвать И.П.Жеребцова (1724–1783), автора колокольни Новоспасского монастыря. Кроме того, в источниках по истории подмосковных усадеб встречаются имена ученика Баженова И.П.Некрасова (церковь в Белкине) и крепостных архитекторов Бабакина (храм в Отраде) и Агафонова (церковь в Даниловском). С крыльцом Казначейского корпуса в Троицкой лавре связано имя архитектора И.Я.Яковлева (1728–1783), работавшего до этого в Пярну под руководством П.Егорова. Так что стиль разрабатывался все же несколькими архитекторами, причем в его сложении участвовали, вероятно, и петербургские архитекторы.

Екатерининское барокко было стилем, лишенным теории и письменных заявлений больших мастеров. Этот стиль родился в результате своеобразного освобождения от Растрелли, от индивидуальной и одновременно всеохватной манеры этого большого мастера. Поиски позднебарочных архитекторов в тех случаях, когда они напрямую не обращались к раннему классицизму, вели в сторону рокайльного декора, с одной стороны, и зрелищных барочных композиций – с другой. В силу определенной суверенности художественной жизни Москвы был избран путь в сторону позднего барокко, его сложных композиций и изобретательной группировки форм. Рококо проявляется в московском барочетто только эпизодически, а вот свобода изгибов и линий позднего барокко придала стилю изысканный, но достаточно серьезный характер.

<<вернуться

вверх