|
|
|
Школа
Владимир Седов
Палладианская классика в Москве
III-MMII - 18.03.2002
И.В.Еготов. Портик бокового фасада Военного
госпиталя
После дома Демидова Казаков много
раз пытается изменить и дополнить
общую схему, но она держала его
в тисках, так что образ этого здания
живет долго, до пожара Москвы 1812
года и даже несколько лет после него.
Очень многие дома достоверно
принадлежат Казакову, некоторые
приписываются ему, но в данном
случае авторство не так уж важно,
как не важна и дальнейшая хронология. Мы встречаемся здесь со
стройной системой, в которой строил
и сам Матвей Казаков, и его ученик
Еготов, и однофамилец Казакова,
Родион Казаков. В их постройках,
как и в лишенных авторства зданиях,
чувствуется единая основа, ясная
система, созданная Матвеем
Казаковым. Внутри этой системы было
множество вариаций, возникало
множество композиционных
«ходов», обеспечивавших неповторимость облика каждого здания при
наличии общей основы. Шестиколонный коринфский портик в этой
системе преобладает. Он встречается,
кроме дома Демидова на Басманной,
еще во множестве дворянских и купеческих усадеб:
в доме Дурасовых на
Покровском бульваре, в доме Набилкова на проспекте Мира,
в доме
Демидовых в Б.Толмачевском переулке и в доме Баташовых.
В доме
Барышникова на Мясницкой
коринфский портик делается четырехколонным и фланкируется
коринфскими же пилонами-антами.
Дом С.И.Плещеева на Новой Басманной.
1790-е гг. Пилястровый вариант стиля
Кроме того, к дому присоединяются
крылья, образующие палладианский
курдонер.В поставленном на красной
линии Петровки доме Губина четырехколонный коринфский портик
тоже обрамлен пилонами, но
помещен на фоне лоджии и почти
не выступает из стены (это решение
легко переходит в более скромные
повторения с плоскими, пилястровыми портиками).В доме Несвицкой
портик восьмиколонный, но со сдвоенными колоннами.
Тот же прием со
сдвоенными колоннами использован
Еготовым в Первом московском
госпитале, но в нем выступающий
портик заменен лоджией (как в доме
Губина), а боковые пары колонн –
пилонами-антами.
Реже встречается ионический
ордер, и он всегда сочетается с более
оригинальными композиционными
решениями портиков. В доме Гагариных на Страстном бульваре протяженный двенадцатиколонный
портик прикрывает собой весь объем
здания, а первоначально над ним не
было и традиционного для казаковской Москвы треугольного фронтона.
В Павловской больнице четырехколонный ионический портик помещен
в лоджию с антами по краям – как в
госпитале Еготова.
 |
 |
М.Ф.Казаков.Церковный корпус
Голицынской больницы.
1796 –1801
|
М.Ф.Казаков.Ризалит Павловской больницы |
«Утопленные»
ионические портики с полуколоннами встретим во флигелях Голицынской больницы и на боковом фасаде
Первого госпиталя. И только один
раз, в главном здании Голицынской
больницы, мы столкнемся с тосканским шестиколонным портиком,
говорящем о каких-то новых
веяниях, связанных не с палладианством, а с новой французской
классикой.
Кроме портиков фасады
московских домов и общественных
зданий украшают уже упомянутые
вставки: эдикулы, ниши с барельефами, балюстрады,
термальные окна.
Все это складывается в устойчивые
композиции, мягкие и совсем не
чисто палладианские, которые позволяют узнать здания этого времени
даже по детали.
В.М.Казаков.Собор Спасо-Суморина
монастыря в Тотьме.
1796 – 1801
Эти детали можно
встретить и в далеком тотемском
Спасо-Суморине монастыре, где собор
построил сын Матвея Казакова.
Этот стиль почти без изменений
просуществует почти четверть века,
он переживет и век Екатерины,
и краткий период правления Павла,
так сменивший стилевые приоритеты
в Петербурге, и «дней Александровых прекрасное начало» с предампирными опытами Воронихина и
Захарова. Он погибнет только вместе
с сожженной во время нашествия
Наполеона Москвой, он погибнет
вместе с создавшим его мастером,
который скончался в эвакуации в
Рязани — от того, что не смог пережить известия о пожаре Москвы.
<<вернуться
|
 |
Архив
|
| | | |
 | |
|
| | | |
|
