|
|
Культура
Леонид Таруашвили
Витрувий как художественный критик
и человек античности
III-MMII - 12.05.2002
Но Ликимния, увы, давно уже нет, и
Витрувий берет на себя труд переубедить
своих современников тем же бесхитростным
способом: приводя разоблачающие, на его
взгляд, примеры несогласованности
изображенного с природной нормой.
Таким образом, своим соотечественникам римлянам,
прославившимся в веках
практической сметкой и здравым смыслом,
высокоученый Витрувий усердно
втолковывает, что крыша не удержится на
стеблях тростника, а фронтон – на подсвечнике,
и что из цветка не может вырасти
статуэтка, ни полнофигурная, ни в половину
своей высоты. Причину аберраций
художественного вкуса Витрувий упорно
желает видеть в человеческой глупости.
По Ликимнию (то есть Витрувию) выходит,
что каменные дома, колонны и фронтоны
Апатурий потому изобразил стоящими прямо
на хрупкой черепице, а не на перекрытиях,
где тем следует находиться, что был этот
художник родом из Алабанды, а все
алабандцы, невзирая на их разнообразные
таланты, «вследствие небольшого порока –
неумения разбираться в том, что к чему
подходит, слывут бестолковыми» (VII,5,6).
Что же до зрителей, то и они от подобных
картин глупеют, так что сами легко могут
обратиться в «алабандцев или абдеритов»
(там же), этих пошехонцев античной
древности.
Что мешало Витрувию хотя бы только
мысленно допустить возможность иного
понимания столь чуждых ему композиций,
а следовательно – идеи их создателей?
Напримеp, что мешало ему представить,
что сами фигуры, составляющие композицию,
на взгляд зрителя, почти невесомы, а потому
без труда могут громоздиться одна на другую,
что не сочетания этих предметов противоречат законам природы,
но сами предметы,
в силу их фантастических свойств, прежде
всего их невероятной легкости, их, так
сказать, эфирной природы, могут образовывать вместе неправдоподобные на вид,
но
физически вполне закономерные конструкции.
Или пойти еще дальше и допустить,
что гротески заманчиво поддразнивают
воображение многих зрителей, своей
двусмысленностью создавая впечатление,
будто изображенное тело в одно и то же время
и относительно велико, будучи телом
человека, и очень мало, поскольку вырастает
из цветка, или будто постройка, поскольку
она держится на черепичной кровле, очень
легка, но при этом, будучи все же постройкой,
достаточно тяжела и т.п.
Но в очевидном недопонимании
Витрувием живописной природы гротеска
можно видеть не только недостаток, но и
продолжение неких достоинств, если уж
и не его собственных, то хотя бы достоинств
той культуры, к которой он принадлежал,
иначе говоря – культуры античной.
Античность – эпоха глубокого, перманентного кризиса.
Ее кризисный характер
состоял в начавшейся тогда десакрализации
предания, в утрате той наивной, нерассуждающей веры в заданные авторитеты,
которая
на прежних этапах мировой истории
oбecпечивала обществу необходимую
стабильность. Впервые осознав единичность
своего бытия, человек должен был испытать
чувство растерянности, ведь раньше,
отождествляя себя с общиной, человек видел
в деятельности общинного коллектива
гарантию безопасности, а в авторитете
старших – гарантию своей правоты. Теперь
же он понял, что ему открыта лишь своя
собственная воля и свои желания, тогда как
чужую волю – даже если это воля соплеменника – ему не дано знать непосредственно,,
и что поэтому, полагаясь на других, надо
всегда быть сильным caмoмy, дабы в случае
нужды защитить себя от превратностей
социального бытия. Он также понял, что
за произнесенным словом не всегда стоит
вера, а за верой не всегда стоит истина, и следовательно,
чтобы ее, эту истину, постигнуть,
нужны собственные усилия. Так что за
первоначальной растерянностью,
а скорее – чувством ужаса, должна была
последовать глубокая перемена жизненной
позиции; идеалом стала самообеспеченность;
человек теперь желал стоять на своих
собственных ногах, а не прислоняться к
надежной на вид опоре.
Психические установки принципиально
меняются; возникает совершенно новый
тип личности – античный человек.
В хозяйственной области он проявляет себя
неизменным стремлением к автаркии,
в области социальной – борьбой за правовые
гарантии, в области юридической –
нежеланием принимать что-либо на веру без
всестороннего рассмотрения и доказательства.
В поисках разумных обоснований он
подверг критическому пересмотру все
основные проявления своей человеческой
сущности, будь то мышление, повседневная
жизнь или художественное творчество.
В результате возникла философия, а с нею
и частные науки:логика, право, теория
отдельных искусств. Задавшись вопросом о
сути, целях и смысле своего бытия, античный
человек первым попытался решить этот
вопрос, не доверяясь авторитету предания,
полагаясь лишь на собственный разум, ибо
видел в разуме единственную гарантию
надежности ответа. Наиболее радикальным
следствием установки на критический
пересмотр всех основ оказалось их отвержение,
давшее о себе знать релятивизмом в
этике (школа киренаиков, отчасти кинизм),
агностицизмом и скепсисом в теории
познания (софисты, скептики).Но для
господствующих философских направлений
античности радикализм оказывался лишь
первым из этапов умозрения (так, Сократ
начинал поиск истины со знаменитой фразы:
я знаю, что ничего не знаю),тогда как вторым
этапом становилась реконструкция на
рационалистической основе традиционных
представлений и ценностей (например, идеи
божественного миропорядка, нравственных
принципов) и даже создание новой мифологии
(учение Сократа, Платон, и неоплатоники,
Аристотель, хотя и без мифотворчества,
и даже Эпикур, который ввел в свою
систему учение о богах).Таким образом, перманентный духовный кризис являлся лишь
условием – хотя и необходимым условием –
бытия античной культуры; существо же ее
определялось постоянными и плодотворными
усилиями этот кризис преодолеть: обрести
заново неизменно ускользающие ценности,
утвердив их на новом, рационально
проверенном основании.
<<вернуться далее>>
|
 |
|