приглашаем посетителей сайта на форум
16.12.2009/ содержание и все опубликованные материалы номера XXIX MMIX
01.05.2009 / содержание и все опубликованные материалы номера XXVIII MMIX
20.01.2005 / Открыт раздел "Тексты", в котором опубликованы книги Г. Ревзина
"Неоклассицизм в русской архитектуре начала XX века" (М., 1992) и
"Очерки по философии архитектурной формы" (М., 2002)

     тел.(495) 623-11-16  

О журнале
 
Подписка
 
Форум
 
Что делают
ньюсмейкеры?
 
Зарубежные
новости
 
Вызов - Ответ
 
Путешествие
 
Культура
 
SOS
 
Современная
классика
 
Вещь
 
Исторический
очерк
 
Школа
 
Художественный
дневник
 
Дискуссия
 
Объект
 
Спецпроекты
 
Книги
 
Тексты
 
[архив
номеров
]

 

 

Путешествие

Владимир Седов
Апулия: Архитектура победившего Запада
XXIX-MMIX - 16.12.2009

Памятная колонна над полем битвы при Каннах

Краткая история Апулии

Апулия, или Пулья, как ее сейчас называют итальянцы, расположена на юго-востоке итальянского «сапога», эта провинция составляет его «каблук». Земли Апулии обращены к Адриатическому морю, только небольшая их часть выходит к морю Ионическому – в Тарентском заливе. Большую часть территории занимают плодородные долины и холмы, все более повышающиеся к западу и северу, где провинция граничит с Базиликатой и Кампаньей. Вдоль моря, сужающегося у Отранто так, что в хорошую погоду видны горы противолежащей Албании, протянулась цепочка городов и городков, среди которых есть и рыбачьи поселения, и комфортабельные места отдыха, и промышленно-торговые центры. В глубине страны городов немного, они занимают высокие и труднодоступные холмы или скальные островки и господствуют над возделанной и пустоватой округой с виноградниками, оливковыми рощами или полями пшеницы.

Улица, раскопанная в Каннах (Канны ди Баталья)

Сейчас это благополучный край с цивилизованным управлением и довольно комфортной средой; местная мафия, Сакра Корона Унита, укрощена, налоги платятся в казну, население цивилизуется. Но еще лет двадцать-тридцать назад это был итальянский Юг, такой же, как Калабрия и Кампанья, – со всеми прелестями нищеты, безработицы, агрессии и замкнутости. Сегодня от этого «южного» колорита осталось немного, но кое-что все же осталось.

Бриндизи. Колонна в конце Аппиевой дороги

Если вспомнить историю Апулии, как она называлась по-гречески и как ее до сих пор называют русские, то окажется, что это часть Великой Греции, где заморские поселения греков составляли край, более цветущий и богатый, чем собственно Эллада. Этот край был знаменит городами южными, располагавшимися в нынешней Калабрии (Метапонто, Сибарис, Кротон, Локры, Регий), но и существовавшие в Апулии города, Тарент, Гидрунт (нынешний Отранто), Сипонто, Канны, Канузиум (Каноза), Лучериа (Лючера), были известны и богаты. Эти города принимали экспедиции эпирского царя Пирра, они сражались против владычества Рима, а потом вошли в состав Римского государства. Тут у Канн Ганнибал разбил римлян, тут римляне построили Аппиеву дорогу, которая сначала вела в порт Эгнациа, а затем, уже при императоре Траяне, была направлена в Брундизиум (сейчас Бриндизи), где все герои римской истории и литературы садились на корабли, отправляясь в Грецию и на Восток.

Амфитеатр в Лечче

Итак, это была греческая земля, вошедшая в государство римлян. В каких-то десяти деревнях и поселках продолжают говорить по-гречески и сейчас. С разрушением Западноримской империи эти земли вошли в состав Византии, местная церковь подчинялась Константинопольскому патриархату. Какие-то латинизированные города севера Апулии периодически подпадали под власть латинских князей из лангобардской династии, но побережье и основная часть равнины прочно контролировались греками. С V по начало XI века это была Византия.

Колоссальная статуя в Барлетте

Затем на помощь лангобардским князьям пришли норманны, ставшие вскоре самостоятельными и сильными. Это были уже не скандинавские норманны, дикие и буйные, это были их потомки из французской Нормандии, они сохранили силу и смелость, но говорили уже по-французски и были не лишены основ рыцарственности. Два брата, Роберт Гвискар (Хитрец) и Рожер, захватили у византийцев всю Апулию и Калабрию, а Рожер отправился в принадлежавшую арабам Сицилию и захватил ее. Попытки греков вернуть оккупированные норманнами земли окончились провалом, наоборот, в конце XI века и на всем протяжении XII столетия норманнские владетели Апулии, Калабрии и Сицилии угрожали уже византийским владениям на другой стороне Адриатики: несколько раз были захвачены противолежащие порты и острова, дело доходило до походов во внутренние земли Греции, Фессалию и Македонию.

Сначала главным в завоеванных землях был Роберт Гвискар, который получил титул герцога Апулии и Калабрии, а затем его младший брат Рожер, владевший частью земель и Сицилией, получил все по наследству и стал королем Сицилии. Сын Роберта, знаменитый своей хитростью и храбростью Боэмунд Тарентский, основал в Сирии княжество Антиохийское и практически выбыл из борьбы за власть (хотя похоронен был в Апулии).

Апулия во время власти норманнов оставалась важнейшей землей, где происходили международные переговоры, где часто жили норманнские князья. В этот период во всех городах греческое духовенство было сменено латинским, подчинение папе стало безусловным, связь с Грецией была порвана. Кроме того, все прибрежные городки провинции стали местом отплытия рыцарей в Крестовые походы и малые крестоносные экспедиции: два столетия, с конца XI по конец XIII века, до этого побережья доходили армии и отряды, здесь они ожидали посадки на корабли, сюда возвращались после сражений по обету. Это был центр операций по переброске войск, опорный пункт снабжения, в какой-то мере – заморский штаб военных действий в Палестине и Сирии. Связь со Святой землей придавала Апулии дополнительное значение, а власть норманнов его только укрепляла. Не последним было и то обстоятельство, что в глазах Рима и латинского мира это была земля победившего Запада, земля, где демонстрировалось превосходство над греками и православием, где следы недавно бывшей тут Византии стирались последовательно и с энтузиазмом.

В результате династических перипетий Сицилийское королевство с Апулией вместе попало в начале XIII века в руки немецкой династии Штауфенов, возглавлявшей Священную Империю Германской нации. Короли этой династии (свевы, как называли их итальянцы, вспоминая название одного из германских племен варварского времени) любили жить на юге Италии, особенно много для этих земель значило правление Фредерика (Фридриха) II, загадочного властелина с тираническими замашками и гуманистическими интересами. В 1266 году владения Штауфенов захватили французы из Анжуйской династии, которые владели ими до середины XV века. За время правления французов Апулия и весь Юг потеряли свое значение (кончились крестовые походы, пришла в упадок, а затем и пала Византия, стремиться стало некуда, эта земля превратилась в тупик). Анжуйцев сменили испанцы из Арагонской династии, потом испанцы стали править напрямую, наконец, в XVIII веке пришла династия Бурбонов. Неаполитанское королевство, или Королевство обеих Сицилий, как теперь называлось это государство, было одним из самых бедных и отсталых в Европе. Цивилизация постепенно отступала, земли провинциализировались, и с тех пор как в 1860 году королевство было присоединено к Италии и почти до наших дней ведется борьба за развитие этих земель.

Пустота на месте Великой Греции, остатки Рима и слабые следы Византии

Великую Грецию, занимавшую всю Южную Италию, искать в Апулии бесполезно. Никаких греческих храмов, театров, святилищ и даже просто стен тут нет. В соседней Калабрии есть фрагмент греческого храма в Метапонте, а здесь – пустота. И было не так уж много, и последующие времена снесли все дочиста – как на Балканах.

Мавзолей Боэмунда в Канозе

Древний Рим в этой земле присутствует, но не в самом возвышенном виде: тут руины амфитеатра, там фрагмент триумфальной арки, здесь целый руинированный город Канны, стоявший над полем знаменитой битвы с Ганнибалом – но все это фрагментарно и не очень величественно. Если искать образ Римской империи, то он сильнее всего выражен в двух колоннах, заканчивавших (или начинавших) Аппиеву дорогу в Бриндизи, – они так и стоят над лестницей к порту. Есть еще монументальная бронзовая статуя какого-то позднеримского императора в Барлетте – гигантский осколок устававшего к тому времени величия, в котором больше от времени Константина, чем от предшествующей эпохи.

Интерьер церкви Святого Петра в Отранто

Византию здесь найти почти так же сложно, как и Древнюю Грецию. Ни одного собственно византийского храма, если есть крепости, то где-то в пограничных холмах и в полных развалинах. Иногда думают, что крестообразный собор в Канозе с его купольными сводами и пристенными колоннами относится еще к византийскому времени, но это, видимо, не так: он просто отражает интерес норманнских заказчиков к византийской культуре, восторг перед ней, но восторг, основанный на западном понимании формы. Этот интерес к византийской культуре виден в Апулии везде, но он проявляется уже в поствизантийское время. Мы видим этот интерес в соборе Мольфетты, где трехглавое завершение следует за византийскими образцами, тогда как базиликальная композиция, своды и декор находятся в русле романской традиции. Мы ощущаем восторг мастеров и заказчиков перед византийским купольным храмом «на четырех колонках» и перед мраморной полированной облицовкой столичных храмов в мавзолее Боэмунда в Канозе (около 1118 г.), но и купол здесь странноват по форме, и внутри вместо четырех колонн мы обнаружим только две, что дает представление о преклонении перед византийским стилем, не сопровождавшимся пониманием его законов. В небольшой церковке Петра в Отранто, относящейся к XII веку, мы видим византийский тип с византийскими стенными росписями внутри, но при внимательном взгляде мы вдруг обнаружим в интерьере полуколонны на стенах, отвечающие круглым столбам – и поймем, что этот на первый взгляд «чистый» пример византинизма показывает знакомство мастеров с романской логикой, в самой Византии невозможной.

Самым показательным индикатором присутствия Византии на этой земле служит не поствизантийская архитектура времени норманнов (она во многом вторична, хотя мавзолей Боэмунда можно отнести к величайшим околовизантийским памятникам), а стенная живопись многих норманнских и анжуйских церквей: в романских интерьерах на не совсем обычных местах и плоскостях остались греческие лики, сложные композиции, осталось нежное и таинственное волшебство византийской живописи XIII–XIV веков. Видно, что эта живопись была создана художниками сильнейшей традиции, существовавшей здесь и после норманнского завоевания и, более того, расцветшей здесь как в убежище в поздневизантийское время, когда турецкая (и крестоносная) опасность в самих греческих землях заставляла цвести греческое искусство в латинизированной Южной Италии.

Триумф норманнской романики

Едущий в Апулию искать Византию найдет ее только в отражениях. Но одно из этих отражений было настолько впечатляющим, что собственно и создало все своеобразие этой земли. Речь идет о чувстве западного, католического художественного превосходства, проявившемся не только в конкретных действиях, но и в архитектуре прежде всего. Норманнские правители Апулии построили в ней столько, что фактически пересоздали ее заново. В этой деятельности была, конечно, гордыня завоевателей, были благочестивые цели, было желание латинизировать и «озападнить» бывшие византийские города, но был и особый вызов Византии, оспаривавшей эти земли и все время остававшейся полем для сравнения – там, за Адриатикой.

Собор в Бари

Интерьер собора в Бари

И десяток больших соборов во внутренних и (больше) приморских городах, и монастыри, и городские храмы – все это появилось в конце XI и в XII веке, все это не было бы столь величественным, столь изукрашенным, столь многочисленным, если бы не соревнование с Византией. Причем это соревнование в Апулии было особенным, истовым и яростным. Для сравнения вспомним Сицилию, где норманнские короли приняли гораздо больше византийских форм, причем не только в мозаиках, но и в формах дворцовой и церковной архитектуры. В Апулии же мы видим только отраженный византинизм и, к тому же, только локальный, тогда как основная масса памятников представляет безоговорочно романскую архитектуру, сложившуюся в узнаваемую местную школу.

Собор в Трани

Эта школа началась в Бари. Предприимчивые жители этого портового города, взятого норманнами только в 1071 г., через несколько лет провели сложнейшую операцию, в ходе которой они взяли в Мирах Ликийских, византийском городе, захваченном турками-сельджуками, мощи святителя Николая Мирликийского и перевезли их по морю в Апулию (1087 год).

Это событие, празднуемое Православной церковью, во многом повторяло перенос мощей святого Марка из Александрии в Венецию: итальянцы «спасли» чудотворные мощи и обрели небесного покровителя для своего города. Для приобретенной святыни барийцы стали строить новый собор, затмивший своим значением собственно кафедральный храм.

Собор Святого Николая задумывался как монументальный реликварий, вместилище святыни, а потому его размеры были сразу огромными, его архитектура сразу задумывалась как выражение силы и славы норманнов. Огромная трехнефная базилика в форме продолговатого, латинского креста имеет четыре башни на углах, широкий трансепт (перекладину креста) и суровые фасады, только местами оживляемые глухими аркатурами, резными порталами и оконными обрамлениями. Некоторая строгость целого характеризует начальный этап апулийской романики, со временем усилившей декоративизм фасадного декора. План, композиция и отдельные детали собора пришли из Ломбардии, с севера Италии, но некоторые ломбардские формы в Апулии не привились: своды над нефами так никогда и не были построены, и соборы получили плоские деревянные перекрытия, а аркатурно-колончатые пояса и другие изящные формы ломбардского варианта стиля были заменены грубоватыми и «жизненными» массивными глухими аркадами или плоскими аркатурами, а также скульптурным декором, разбросанным по фасадам довольно скупо, но потому еще сильнее поражающим своей причудливостью.

Собор в Трое. Западный фасад и абсида

План и композицию собора Святого Николая в Бари мы найдем почти во всех апулийских соборах: трехнефная базилика с трансептом стоит и в Джовинаццо, и в Бишелье, и в Руво, и в Битонто, и в Трани, и в самом Бари (кафедральный собор). Четырехбашенную структуру (с двумя недостроенными башнями) видим в Мольфетте, двухбашенную стуктуру обнаруживаем в Джовинаццо, а в Битонто, Руво, Трани и Барлетте видим базилику со стоящей сбоку единственной башней. Но, несмотря на стабильность композиционных решений, эта архитектура не выглядит застывшей: в ней есть и явные повторения собора Николая в Бари (это приморские и близкие к Бари соборы в Бишелье и Джовинаццо), есть изысканные вариации «на тему», как будто облагораживающие образец – как в Битонто, есть изящные упрощения, как в Руво, когда гигантский масштаб пересматривается и сводится к небольшой «вещи», в которой тема апулийской романики начинает звучать по-особому, как эссенция всех приемов. Но есть и случай собора в Трани, где необычная постановка на самом берегу моря, наличие двух крипт (одна над другой) и вероятная гордость заказчиков определили колоссальный масштаб и необыкновенную вертикальность и ясность собора.

Только на севере земли мы обнаруживаем следы чужого влияния: в соборе города Троя видим роскошный фасад с тосканской проторенессансной аркатурой, трехлопастной аркой и соседствующей с этими привнесенными формами вполне апулийской фасадной скульптурой. На абсиде этого собора с удивлением и восторгом обнаруживаем два яруса колонн: это явное свидетельство перетекания форм во время Крестовых походов: такую композицию мастера Трои могли позаимствовать только в алтарной абсиде базилики V века в Калат-Семане в Сирии, в то время принадлежавшей принцам из норманнской династии и связанной с Апулией почти регулярными рейсами кораблей, выходивших из местных портов.

Кроме собственно архитектуры в соборах Апулии есть множество достойных обозрения вещей: медные двери работы местных мастеров (Трани и Троя), мозаичные полы со сложнейшими композициями (целый пол в Отранто, фрагменты в Трани и Барлетте), иконы византийских мастеров. Детали скульптурной резьбы на фасадах заслуживают долгого и внимательного рассмотрения. Получается целая симфония, в которой совместно звучит архитектура самих соборов, их детали, отдельные декоративные формы, скульптурная отделка фасадов и убранство интерьеров.

Из этого монументального хора выбивается ряд необычных памятников, в деталях которых мы найдем ту же смесь изысканности и грубоватой силы, которая характеризует главные памятники апулийской романики. В Барлетте заслуживает внимания круглая церковь Сан-Джованни аль Сеполькро, одна из копий иерусалимского храма Гроба Господня, распространенных во времена крестоносцев, но в данном случае имеющая видимый апулийский оттенок – в резьбе. В монастырской церковке Санта-Мария дель Черрате (под Лечче) видим миниатюрную версию больших соборов, в которой тоже поражают узнаваемые скульптурные детали и хрупкость боковой аркады. Наконец, в церкви Санта-Мария дель Сипонто находим центрический храм с каким-то полувизантийским интерьером и апулийской скульптурой на фасадах.

Все эти исключения не слишком выбиваются из общей картины. Перед нами предстает земля победившей византийский дух романики, земля большого порыва, напряжения сил, земля-трамплин (в сторону Святой земли и той же Византии), буквально уставленная соборами необычной, репрезентативной архитектуры. К местной романике примешиваются отдельные проторенессансные черты, но они не складываются в сколько-нибудь цельную картину: Апулия остается землей со средневековой архитектурой, как будто настаивающей на величии и художественных возможностях латинского Запада.

Готика Штауфенов и проторенессанс Фридриха II

Немецкие императоры, прибравшие к рукам и Апулию и королевство Сицилию в конце XII века, принесли в Апулию готику. Романские соборы сменились готическими, которых немного и которые в тех случаях, когда они стоят рядом со старым романским нефом (Барлетта), выглядят даже более скромно. При императоре Фридрихе II Штауфене (1211–1250) Апулия становится местопребыванием двора: император любил эти земли больше Сицилии. То тут, то там на побережье стали возникать прямоугольные в плане, расчисленные, продуманные замки (Бари, Трани, Барлетта, остатки в Лючере), в которых готические своды на южнонемецкий лад сочетались то со скульптурными рельефами, то с рустом, как будто взятым из древнеримских построек. В этих замках мы ощущаем лишь слабое дуновение проторенессанса, но в Кастель дель Монте, стоящем на высоком холме посреди полей внутренней Апулии охотничьем замке, мы вдруг ясно понимаем, что помимо проторенессанса в Тоскане и Провансе был еще проторенессанс в Апулии, инициированный немецким императором, но продуманный и осуществленный местными мастерами. Восьмигранный план замка с таким же внутренним двором поражает своей правильностью и рациональностью, но это только первый слой образа, первый абрис. Приближаясь к замку, зритель различит причудливую смесь готики и древнеримской классики во входном портале, войдя внутрь – он увидит ту же смесь в рисунке порталов двора, в обрамлении каминов, в замковых камнях. Здесь ощутим сознательный поход в сторону познания античности, не столько копирования ее, сколько включения «найденных» античных форм в рационализированную готику. Этот краткий проторенессанс дал всего один-два, максимум три памятника, но он дает понять ту способность Италии к возобновлению классики, которая прорывалась не только в городах, во Флоренции, Лукке и Пизе, но и в феодальной Апулии. Вторым крупнейшим памятником этого стиля следует признать антикизирующий скульптурный бюст самого Фридриха II, хранящийся в замке Барлетты.

Замок Фридриха II в Трани

Кастель дель Монте – охотничий замок Фридриха II

Скульптурный портрет Фридриха II в музее Барлетты

Замок и храм анжуйцев

Анжуйская династия принесла в медленно, но неуклонно бедневшую Апулию совсем немного. Самым впечатляющим примером собственно французского влияния служит замок в Лючере – великолепная твердыня второй половины XIII века. В этой крепости, поставленной на плоской вершине высоченного холма, господствующего над долиной, отразились все открытия и достижения передовой в то время французской фортификации. Углы закреплены высокими круглыми башнями, низ которых украшает руст, заимствованный у римлян или Штауфенов; руст зрительно усиливает суровость и мощь крепости. Рвы с напольной стороны вырублены в скале и продолжают очертания стен и башен, которые на прямых отрезках прямоугольные. Во всех башнях прорезаны узкие и необычайно высокие (3–4 метра) бойницы для стрельбы из мощных дальнобойных луков.

Угловая башня замка в Лючере

Антиподом замку в Лючере выглядит монастырский храм Санта-Мария дель Казале в окрестностях Бриндизи. Это пустынное место, связанное с именем Франциска Ассизского, останавливавшегося здесь на ночлег по возвращении из паломничества в Святую землю, а также бывшее местом суда над тамплиерами, украшает храм, построенный принцем Филиппом Тарентским и его женой в начале XIV века.

Церковь Санта-Мария дель Казале близ Бриндизи. Общий вид и интерьер

Когда видишь эту церковь, то сразу не веришь, что перед тобой XIV век: это ведь романская архитектура, которая, казалось бы, не должна выходить за пределы XII века. Но это уже не пышная и тяжелая романика времени норманнов, это изысканная, минималистская по формам и максималистская по драгоценности отделки архитектура, основное воздействие которой – в благородстве пропорций, ясности композиции, проработанности фасадного декора из пучков вертикальных тяг и ступенчатых аркатур, а главное – в колористическом и орнаментальном построении самой кладки, состоящей из набора квадров белого и кремового цвета. Если вы мысленно перенесетесь в Сербию, то увидите влияние этого великолепного памятника в полихромной кладке и романском декоре храма в Дечанах. Так что поздняя (позднейшая!) романика Апулии обладала еще и способностью перешагивать через Адриатику.

В Бриндизи есть еще лоджия Бальзамо XIV века, небольшой шедевр городской готической анжуйской архитектуры с резными консолями балкона.

Поздняя готика и ренессанс времени арагонцев и испанского правления

XV век в Апулии найти очень трудно. Но два памятника все же есть, причем великолепных и противоположных друг другу по стилю и предназначению. В городе Остуни, стоящем вдалеке от моря на холме, возвышается позднеготический собор с великолепным резным фасадом. Общая композиция этого фасада (с полуарками, примыкающими к повышенному среднему нефу) и других композиционных деталей – безусловно венецианская, но в самой Венеции мы, кажется, не найдем такой тщательности резьбы, такой последовательности применения «пламенеющей» готики в каждой детали. Кроме того, в 1469 г., когда начали строить собор в Остуни, в самой Венеции уже начинался ренессанс, так что готические мастеравенецианцы, кажется, бежали перед лицом наступающего нового стиля.

Собор в Остуни  

Замок в Отранто

Если собор в Остуни выглядит своеобразным «ответвлением» архитектуры Венеции, то другой памятник XV века принадлежит другой, чисто ренессансной, тосканской архитектуре. Возникновение крепости и городских укреплений Отранто тоже связано с Венецией, вернее, с ее не вполне последовательной позицией по отношению к Неаполитанскому королевству. После падения Константинополя в 1453 г. юг Италии и Апулия в частности стали передним краем борьбы с турецкой агрессией. Венеция, обладавшая сильнейшим флотом в восточном Средиземноморье, завидовала усилившемуся в то время Неаполитанскому королевству, перешедшему в руки Арагонского королевского дома, и ревниво следила за его успехами. Историки прямо приписывают коварству Венеции набег турецкого паши на Отранто в 1480 году, когда город был взят, а 800 его жителей-мужчин, отказавшихся от перехода в ислам, были обезглавлены на поле вне городских стен. После этого в Неаполитанское королевство был приглашен Франческо ди Джорджо Мартини, гениальный сиенский архитектор-фортификатор, пробывший здесь с 1491 по 1497 год. Замок и городские укрепления в Отранто, созданные приглашенным зодчим, принадлежат к тому виду укреплений, в котором осуществлялся переход от средневековой башенной системы к бастионной системе. Здесь все расчислено геометрически и прагматически, здесь продуманы целое и детали, но зрелищность средневековых твердынь, рвов, башен, зубцов и бойниц еще не исчезла, не заменена «ученой» холодностью куртин, бастионов и гласиса. А потому осматривать эти укрепления так же увлекательно, как укрепления «стихийного» баронского замка раннего Средневековья: стены, башни и их порой причудливые завершения очень живописны, архитектор решал задачи каждого «узла» в отдельности, поэтому при осмотре зритель не только следит за особенностями той или иной формы, но и воссоздает частные задачи, решенные сиенским фортификатором. Укрепления Отранто – ясный ответ итальянского ренессанса на турецкую агрессию: более ощутимого воплощения силы и разума, слившихся воедино, трудно представить. Кроме этих укреплений заслуживают внимания ренессансные укрепления замка и стоящего у его стен идеального города Акайя, относящиеся уже ко времени испанского правления, к началу XVI века.

Замок в Акайя

Барокко Лечче и земля труллей

Со временем Апулия все больше и больше превращалась в бедную провинцию. Но это все же была часть Италии, пусть к тому времени не самая культурная и благополучная, а потому здесь были возможны архитектурные чудеса. В богатом городе Лечче, где жили дворяне, владевшие окрестными землями, в XVII веке случился строительный бум: множество церквей и дворцов было выстроено в стиле барокко. Это барокко говорит на каком-то особом диалекте, слишком пышном и цветистом, каком-то провинциально-феодальном, а потому необычном и зрелищном. Но это был, по всей видимости, последний взрыв архитектурного творчества, после уже почти ничего заслуживающего внимания не было. Но это в сфере высокой архитектуры, а фольклорная архитектура дала необыкновенный вид жилища – трулли. Это пещерообразные круглые каменные хижины, перекрытые высоким сводом и имеющие каменную кровлю конусовидной формы. Такие жилища возникли, по преданию из-за нежелания крестьян платить неаполитанскому королевству налоги на дом, окна и двери: формально это были каменные шалаши или сараи, домами не считавшиеся. В результате возникли целые села и городки из труллей, выглядящих как иллюстрация к волшебной сказке, но бывших свидетельством крайней бедности.

Трулли в Альберобелло

Историю архитектуры Апулии, в последние два-три века довольно печальную, неожиданно оживляет настоящий шедевр неорусского стиля: Русский паломнический центр и храм на окраине Бари, построенный в 1910–1913 гг. по проекту А.В. Щусева. Этот комплекс – удивительный пример транспортации стиля: в стилизованном под условную новгородско-псковскую архитектуру комплексе внимательный зритель различит те или иные древнерусские образцы, но одновременно ощутит странный акцент в облике этих зданий: они построены из местного камня и потому не то чтобы отдаляются от чаемых древнерусских источников, но чуть-чуть изменяют эти источники на итальянский лад. И все же это архитектура большого мастера, способного к серьезным жестам и философскому обобщению своего прошлого – на чужой земле. Немного странно, но историю большой архитектуры в Апулии пока заканчивает не западный, а восточнохристианский, византинизированный памятник.

Церковь Николая в Русском паломническом центре в Бари

вверх

 Архив

     

16.12.2009 XXIX-MMIX
Владимир Седов
Апулия: Архитектура победившего Запада

     

 Архив раздела

   
XXIX-MMIX
   
XXIV-MMVIII
   
XXIII-MMVIII
   
XXII-MMVII
   
XXI-MMVII
   
XX-MMVI
   
XVIII-MMVI
   
XVII-MMVI
   
XV/XVI-MMV
   
XIV-MMV
   
XIII-MMV
   
XII-MMIV
   
X-MMIV
   
IX-MMIII
   
VIII-MMIII
   
VI-MMIII
   
V-MMII
   

IV-MMII

   

III-MMII

   
 

II-MMI

   
 

I-MMI

   

 


Rambler's Top100


     тел.(495) 623-11-16 

Rambler's Top100

 © Проект Классика, 2001-2009.  При использовании материалов ссылка на сайт обязательна