|
|
Новая классика III-MMII -
18.02.2002

Общий вид винных складов посреди
калифорнийских виноградников.
Стена здания прорезана осью дороги
Архитектура Херцога и де Мерона в
целом очень сдержанна. Эти архитекторы
сопротивляются художественным эффектам. «Я согласен с тем,
что архитектор –
это художник,– пишет Жак Херцог.–
Но переносить образ из искусства в
архитектуру – это, на мой взгляд, худшее
из всех возможных решений. Архитектура
тогда ведет себя как рекламщик –
она таскает образы из искусства, надеясь
на собственное обновление, но при этом
не понимает того, что стоит за этими
образами. Все устали от этих приставленных к архитектуре образов.
Чтобы не превратиться в вид постмодернистской графики,
архитектура должна действовать
противоположным искусству образом.
Архитектор должен быть чистым прагматиком» (Цит.по:Philip Jodido.New Forms.
Architecture in the 1990-s.Taschen. P.88).
То есть, чтобы быть художником, надо
в максимальной степени не быть художником, и именно по этому нарочитому
отсутствию художественности мы должны
опознать, что перед нами архитектор,
который считает себя художником.
Тем поразительнее появление в их творчестве этого здания.
Потому что оно воздействует сразу и очень сильно,
как и должен
воздействовать арт-жест. Правда,
качество этого воздействия от арт-жеста
отлично.

Архитекторы обыгрывают «прорехи»
в заполнении стен: солнечные лучи играют
на ограничивающей коридор стеклянной стене
Налицо два равносильных и противоположных импульса.
С одной стороны,
ты ясно понимаешь, что геометрия идеального параллелепипеда винных складов есть нечто чужеродное ландшафту.
Что природа не в состоянии произвести
линии такой чистоты и правильности,
и перед нами несомненное свидетельство
спокойного присутствия человеческой
математики. С другой стороны, ты понимаешь так же ясно,
что эта архитектура настолько органична ландшафту,
что без
нее он воспринимался бы несколько смазанно.
Ее горизонталь – обертон местного
горизонта, ее железная сетка – метр,
на котором развивается ритм окружающих виноградников,
заключенные в сетку
камни – те образцы породы, без знания
которых невозможно понять природу
составляющих фон здания скал.
Все дело, разумеется, в структуре стены.
Херцог и де Мерон изобрели новую стену.
Разумеется, можно сказать, что это было
и раньше – архитекторы сами пишут, что
гравий, уложенный в ящики из металлической сетки,– типичный прием оформления обочин калифорнийских дорог и водостоков.
Но перед нами именно архитектурная стена, а не подпорная стенка у дороги.
В ней есть архитектурная выразительность тектоники.
С точки зрения работы традиционной
каменной кладки – это тектоника «вверх
ногами», более тяжелые крупные камни
и более крупные ячейки металлической
сетки располагаются наверху, более мелкие – внизу.
Но это «вверх ногами» не выглядит противоестественным. И это всего
удивительнее. Напротив, ты сразу веришь,
что это естественный порядок вещей.
Так и должно быть, что стена облегчается
кверху, несмотря на то, что камни укрупняются.
Это тектоника камня как сыпучего
тела, и, соответственно, более тяжелым
кажется то, что плотнее, а просветы
пустоты в сыпучей массе зрительно ее
облегчают.
Уже оказавшись в этой стене, камень как
бы продолжает сохранять элемент свободы своего хаотического состояния.
Так что параллелепипед винных складов
кажется просто упорядоченной осыпью
у края гор. Камень оказывается как бы
в разреженной атмосфере, «дышит» просветами воздуха, лежит так, как он лежал
бы просто на земле.

Фрагмент стены.
Сетка, в которую он заключен, становится
репрезентацией порядка, на фоне которой разворачивается хаотическая жизнь
природных форм, то есть из тривиального
железного заборчика становится декартовой сетью координат.
Так что стена получает внутренний драматизм,
тектоническую насыщенность не только сверху
вниз, но и изнутри наружу – движение
хаоса, остановленного сеткой порядка.
Оживление стены – постоянная тема
архитектуры с тех пор, как она появилась,
но, по-видимому, это первый случай,
когда удалось оживить сами камни,
из которых она состоит, превратить их
в субъектов, наделенных известной свободой воли.
Наверное, это единственная
в мире стена, перед которой осознаешь,
что вообще-то положение любого камня
в любой стене довольно драматично,
и он предпочел бы сбежать оттуда и вольно лежать в нетронутом ландшафте.
Остроумие этого решения тем более ошарашивает,
что никаких жестов никто
делать не собирался и все сложилось
само собой. Все это сделано, чтобы избежать слишком резких колебаний температуры,
камень служит теплоизолятором.
Винные цистерны закапывали в землю
или содержали в пещерах, но технологически это не слишком удобно – винодел
превращается в рудокопа, в полусогнутом
состоянии катающего бочки по подземелью. Можно прибегнуть к искусственному
охлаждению, но как-то боязно.
Добавление холодной медицинской сухости кондиционированного воздуха способно убить вкус любого вина.
Склады нужно было закопать в почву,
не закапывая их,– вот и вся задача. Стена Херцога и де Мерона – это просто вытащенный на поверхность разрез земли,
в которую закопаны склады. Земля в разрезе так и выглядит – чем глубже,
тем
плотнее. Достигнутое слияние с ландшафтом – это структурный изоморфизм тектоники стены и тектоники почвы.
Современную архитектуру вообще-то легко критиковать с классических позиций.
В основе классики лежит идея подражания природе,
а современная архитектура
обычно работает с технологическим
или арт-жестом – но ни тот, ни другой сравнения с масштабом природы не выдерживает.
Но когда появляется такая вещь,
она все меняет. На первый взгляд даже
неясно, что может ответить на нее опыт
исторической классики, потому что она
сама исходит из этого опыта. В главной
своей интенции – здание как обнаружение красоты и совершенства законов
мироздания – эта архитектура классична.
Григорий Ревзин
вверх
|
 |
|