К 20-летию бумажной архитектуры 
Григорий Ревзин 
20 лет спустя 
XII-MMIV - 14.11.2004

В течение года, начиная с VI номера «Проект Классика», мы публиковали интервью с бывшими «бумажными» архитекторами. Акция, начатая по инициативе Михаила Белова, была приурочена к 20-летию выставки в журнале «Юность» (1 августа 1984 года), которую принято считать началом движения. Мы опросили всех основных героев движения, за исключением Юрия Аввакумова, что оказалось невозможным по личным причинам (прекрасное интервью с ним, посвященное 20-летию «бумажной архитектуры», опубликовано в газете «Новый Иностранец. Недвижимость за рубежом и в России», №10 (44), 2003). В этом номере мы подводим итог нашей акции.

«Этот жанр вырвался как джинн из бутылки» 
(Илья Лежава, ПК-6)

Оценка «бумажной архитектуры», проведенная критикой в связи с ее 20-летием, характерна неожиданным минорным единодушием. Я процитирую слова критика Николая Молока, который, как мне кажется, выразил общее настроение предельно ясно. «На фоне строительного бума конца 90-х и последних лет постройки бывших «бумажников» кажутся по меньшей мере скромными. А самое главное – они никак не связаны с их же экспериментами 80-х годов: на место величественных замыслов (Ноев ковчег, Город-храм) пришла архитектура малых форм. Дмитрий Величкин делает квартиры и загородные дома для богатых людей (анекдоты про золотые унитазы он превращает в реальность). Михаил Филиппов построил одну квартиру (тоже, кажется, с золотым унитазом), портик в здании некоего, недавно обвалившегося банка (портик пока стоит), небольшой особнячок в арбатских переулках и придорожный ресторан в подвале. Михаил Лабазов создал «А-Б студию» и имеет множество заказов, но ни один из них нельзя назвать по-настоящему крупным. Александр Бродский (вернувшись) построил ресторан в Подмосковье, сделал квартиру для известного галериста и интерьер двух московских клубов. Михаил Белов стал сотрудничать с Михаилом Посохиным и рисовать для него детали его потрясающих проектов (ему, например, принадлежат и набалдашники у «Золотой Турандот» на Арбате). Больше всех удалось сделать Михаилу Хазанову – у него десятки построек и проектов, в том числе проект реконструкции Большого театра. Но, что характерно, Хазанов был не самым активным участником «бумажного» движения» («Бумажники становятся каменщиками», «Известия», 04.08.04).

«Мы решили – «бумажная», и баста!» 
(Михаил Белов, ПК-6)

Для историка неточности, содержащиеся в тексте, непростительны, и, наверное, способны обидеть фигурантов дела. Михаил Филиппов построил не одну, а тридцать квартир, его Еврейский театр получил премию за лучшее театральное здание на международной квадриеннале в Праге в 2002 году (единственная западная награда, полученная за постсоветское здание). Дом «А-Б» «Стольник» стал главным архитектурным событием 2003 года. Михаил Белов занимался сотрудничеством с Посохиным семь лет назад, с тех пор массу всего напроектировал и построил два дома – один на проспекте Гагарина, второй – в Филипповском переулке. Но это – сюжеты локальные, и задача критика не в собирании всех фактов, а в формулировке общей оценки. И здесь Молок острее других формулирует господствующую точку зрения (ее же можно найти в статьях Ольги Кабановой и Сергея Хачатурова). Это оценка разочарования. Так относятся к людям, которые не оправдали надежд, и хотя их можно извинить и понять, факт остается фактом – надежды были ложными.

Не менее показательны самооценки архитекторов: 
«Это был всплеск непрофессионального сознания» (Алексей Бавыкин, ПК-7); 
«Это было замещение пустоты» (Илья Уткин, ПК-8); 
«Это довольно пошлая продукция» (Михаил Филиппов, ПК-8); 
«Этот период не оставил серьезных следов» (Дмитрий Буш, ПК-9); 
«Ничего нового мы не создали» (Тотан Кузембаев, ПК-10); 
«Я не вижу в бумажной архитектуре особой исключительности» (Михаил Лабазов, ПК-11); 
«Наша самооценка была чрезвычайно завышена» (Андрей Савин, ПК-11).

Ряд можно продолжать, выпадают из него единицы (Михаил Белов и Александр Бродский). Если критики разочаровались в архитекторах, то прежде всего потому, что архитекторы разочаровались в самих себе.

Я позволю себе процитировать С.О.Хан-Магомедова, которого уже цитировал, пытаясь полемизировать по вопросу о роли «бумажной архитектуры» с Михаилом Филипповым. «Я бы разделил русскую архитектуру ХХ века на три автономных в эстетическом плане явления. Во-первых – это авангард. Во-вторых, сталинский ампир. И, наконец, в третьих, «бумажная архитектура» 80-х гг. Все, что остается за рамками приведенной классификации, не представляет профессионального интереса». Это оценка, я полагаю, самого значительного историка русской архитектуры ХХ века. И с его точки зрения ничего интересного, кроме бумажников, в русской архитектуре после 1954 года – нет.

далее>>

вверх