приглашаем посетителей сайта на форум
16.12.2009/ содержание и все опубликованные материалы номера XXIX MMIX
01.05.2009 / содержание и все опубликованные материалы номера XXVIII MMIX
20.01.2005 / Открыт раздел "Тексты", в котором опубликованы книги Г. Ревзина
"Неоклассицизм в русской архитектуре начала XX века" (М., 1992) и
"Очерки по философии архитектурной формы" (М., 2002)

     тел.(495) 623-11-16  

О журнале
 
Подписка
 
Форум
 
Что делают
ньюсмейкеры?
 
Зарубежные
новости
 
Вызов - Ответ
 
Путешествие
 
Культура
 
SOS
 
Современная
классика
 
Вещь
 
Исторический
очерк
 
Школа
 
Художественный
дневник
 
Дискуссия
 
Объект
 
Спецпроекты
 
Книги
 
Тексты
 
[архив
номеров
]

 

 

Владимир Седов
Оскар Нимейер: легенда новой архитектуры
XXIII-MMVIII - 31.03.2008

Нимейер является безусловным классиком архитектуры XX века, классиком новой, модернистской архитектуры, которая поначалу вовсе не предполагала наличие классиков. Столетний архитектор (родился в 1907 году) в своем обширном творчестве представляет большинство направлений современной архитектуры. В каждом из них ему удалось сказать свое слово. Но главный вклад Нимейера в историю мировой архитектуры – это не сотни построек, не изящные или дерзкие формальные или инженерные решения, не свободные или прихотливые символические программы отдельных построек. Главное, что дает его творчество – это легенда. Это поистине легендарный архитектор, своими проектами творивший и подкреплявший легенду о самом себе, о Бразилии, о Прогрессе, о Новой архитектуре. Эта легенда, выросшая из крохотного зернышка в далеких 1930-х годах, росла и крепла, ее рассказывали тысячи уст, она закреплялась в статьях и книгах, а оттуда снова перекочевывала на уста уже десятков тысяч архитекторов, искусствоведов, любителей и политиков. Со временем можно было только произнести имя «Нимейер» – и воображение откликалось чем-то необыкновенным, какой-то неясной грезой о далеких странах, порыве, новых столицах, смелых формах, неординарных людях, творцах. Все это, как часто бывает, было одновременно правдой и неправдой. Правдой – потому, что здания Нимейера возникали наяву, потому что они существовали взаправду, со всеми своими формальными находками. А неправдой – потому, что рождению новых зданий в далекой и сложной стране Бразилии сопутствовали самые разные обстоятельства. Постройки рождались в очень трудной, но отнюдь не легендарной атмосфере вполне обыденной (пусть и окрашенной некоторым патриотическим или прогрессистским подъемом) жизни не совсем уж отсталой, но и не очень богатой большой страны в Южной Америке.

Самым главным персонажем в легенде о Нимейере является, конечно же, сам Нимейер. Нимейер – бразилец, родился в Рио-де-Жанейро в обеспеченной португальской семье, в которой были и немецкие корни (откуда фамилия). Он еще в 1930-е годы примкнул к Современному движению в архитектуре (в 1920-е годы его начали в Бразилии Грегори Варшавчик и Афонсу Рейди). Вместе с бразильскими архитекторами Лусиу Коста и Афонсу Рейди он создавал – при милостивом содействии приехавшего в Рио-де-Жанейро Ле Корбюзье – шедевр современной архитектуры второй волны на южноамериканском континенте – здание Министерства просвещения и здравоохранения в Рио-де-Жанейро (1936–1943). Он вместе с другими архитекторами (бразильцем Л. Костой и американцем П. Л. Винером) участвовал в создании нашумевшего павильона Бразилии на Всемирной выставке в Нью-Йорке в 1939 году, представлявшего ту же архитектурную школу, тот же стиль. В первый период своего творчества, в тридцатые-сороковые годы, Нимейер был одним из самых выдающихся и внимательных последователей Ле Корбюзье. Причем последователем не в Европе и не в САСШ–США, а в совсем уж далекой Бразилии, что создавало образ проводника прогрессивных идей в дальнем краю мира.

Во второй период творчества, в пятидесятые-шестидесятые годы, Нимейер был одновременно сторонником и противником Корбюзье: он, с одной стороны, развивал некоторые формальные решения французского архитектора (бетонные скульптурные формы, почти барочная пластика, сочетание рациональных и абсолютных форм), с другой – бразилец предлагал особую, собственную смесь из местных или абстрактных форм и символических композиционных решений, передающих романтический пафос созидания. Нимейер становился если не критиком, то формальным «соперником» Корбюзье. Где-то в достаточно удаленной и как будто еще диковатой Бразилии сложился некий противовес классику модернизма, появился архитектор, подхватывающий новаторство, но сообщающий ему темпераментную властность, связываемую с иной ментальностью бразильцев. В рисунках-набросках Нимейера, отчасти напоминающих рисунки Корбюзье, в этот период появляется дополнительное качество: утопическая легкость построения фантастических объемов. Культурный Запад, Европа и Северная Америка обладают особым свойством: им недостаточно своего превосходства, они хотят себя видеть в особом зеркале культуры других стран. А потому с большим вниманием следят не столько за «туземной» культурой «третьего мира», сколько за культурой, приближающейся к западной, но обладающей заметными отличиями в восприятии и творчестве, отличиями, выражающимися в большей страстности, символичности и эпичности. Латинская Америка в XX веке дала целую плеяду крупных писателей, воспринятых западной культурой (Борхес, Маркес, Льоса), двух больших художников (Рибейра и Сикейрос) и всего одного архитектора мирового масштаба, Оскара Нимейера. Этот архитектор, как и названные литераторы и художники, принадлежит к западной культуре, но видит ее несколько извне, а потому не полностью включен в нее, а дает некий внешний ответ на вызов западной культуры. Получается замкнутый круг отражений: Запад дает художественный импульс и видит его в латиноамериканском художнике искаженным, усиленным или преображенным, а художник видит Запад и его культуру как пример для подражания и одновременно материал для отталкивания, переработки и даже возможного преодоления, но в то же время понимает (кажется), что он как художник является все же интерпретатором, пусть ярким, пусть экстремально сильным, но зеркалом западного художественного процесса. В результате западная культура заинтересованно наблюдает за далеким художником, а художник внимательно следит за западной культурой, которую он отражает и преображает. Эта особенность культурного взаимодействия оказала воздействие на формирование легенды о Нимейере: он был воспринят сначала как «дикий», «освобожденный» Корбюзье, а затем и как некий противоположный Корбюзье «полюс», своеобразная альтернатива рациональному утопизму француза. В этом ощущении был явный оттенок постколониальной романтики.

В Советском Союзе Нимейер был «узнан» и «принят» в период «оттепели», когда ценности модернизма стали ощущаться как правильные, а коммунистические увлечения таких фигур, как Корбюзье и Нимейер, были наконец снисходительно приняты. Творчество Нимейера внимательно изучалось (ему была посвящена монография В.Л. Хайта, изданы были и две книги самого Нимейера), из Москвы оно приветствовалось как выразительное свидетельство пробуждения развивающихся стран, как знак успеха антибуржуазного утопического творчества. Нимейер был награжден Международной Ленинской премией. Так что со стороны СССР в легенду о Нимейере был сделан значительный вклад, причем именно во второй период творчества мастера. Во второй, героический период творчества Нимейера наиболее значительной была его деятельность по созданию новой столицы Бразилии, названной Бразилиа (по-португальски названия страны и столицы совпадают, в русской традиции страну и столицу различают по окончанию). Уже план нового города в виде летящей птицы с расправленными крыльями, составленный Лусио Костой, задавал символическое отношение ко всей затее с переносом столицы в малоосвоенную и равноудаленную от расположенных на побережье старых культурных и деловых центров местность, а также к самому новому городу. Нимейер подхватил идеи и дух проекта Косты и развил их до эпического масштаба. При содействии президента Бразилии Кубичека получился новый город, ставший символом XX века. Если для XVI в. таким символом был регулярный город Пальма Нуова, а для XVIII в. – Нанси и Санкт-Петербург, то для только что ушедшего столетия образом нового города является, безусловно, Бразилиа с ее символическим планом, стоящими отдельно постройками с подчеркнуто значительными формами (но нельзя забывать и о Чандигархе Ле Корбюзье). Общий дух Бразилии – это мечта о Будущем, которое в результате усилий наступит прямо сейчас. Но вместо будущего в результате строительства все новых дворцов, мемориалов и министерств возникало странное и необычное Настоящее, выражавшееся в удивительных, обобщенных, каких-то космических формах Дворца Рассвета, Дворца Арок, Дворца Плоскогорья, Кафедрального собора. Все эти здания обрели символическое содержание, они стали символом самобытности и будущего одновременно. Эти постройки обладают намеренно суровыми, пластически-сложными и эмоционально и символически нагруженными формами. Ту же стилистику, но представленную в несколько ином ключе, мы видим и в двух других постройках Бразилии, Дворце Национального конгресса и «Палас-Отеле»: здесь интернациональный модернизм с его простыми прямоугольными формами «на ножках» проступает сильнее, но тем острее выглядят мощные пластические вставки, характеризующие новую манеру Нимейера. Кстати, выбирая прообразы или первообразы для своего Дворца Национального конгресса, Нимейер явно вдохновлялся проектами Ивана Леонидова 1920–1930-х годов (Библиотечный институт и Наркомтяжпром), выстраивая тем самым некую историческую перспективу для архитектуры настоящего.

Не менее важным персонажем в легенде о Нимейере является страна, в которой он работал и работает. Бразилия, когда-то колония Португалии, потом когда-то даже империя, в XX веке переживала судьбу многих стран «третьего мира»: она никак не могла встать вровень с развитыми странами Европы и Америки, но никак не могла и включиться в построение утопического равноправного строя – как это было в СССР. В результате история страны за последние сто лет представляет собой бесконечную череду рывков в будущее и откатов в прошлое – с переворотами, хунтами, реакцией. Нимейер попал в два периода таких рывков: в 1930–1940-е годы и на рубеже 1950–1960-х годов. Второй рывок, когда была построена Бразилиа, потряс весь мир и стал символическим. В формировании этого символа Нимейер сыграл не последнюю роль. В своем творчестве он сформулировал модернистскую модель национального зодчества: полный набор форм интернационального модернизма плюс воспоминания об истории страны (у Нимейера формально они заключены в барочных формах, в поливных плитках, в солнцезащитных решетках), плюс темперамент данной страны, высказанный пластически. Эта модель и привлекает многочисленных зрителей и почитателей, она оказалась востребованной и во многих национальных архитектурах. Однако в советской архитектуре, казалось бы так внимательно следившей за творчеством Нимейера, мы найдем немного прямых цитат из его построек, как почти не найдем и откровенных разработок его основных тем или наиболее заметных формальных решений. Может быть, только в композиционном «наборе» ландшафтно-градостроительных решений крупных городских комплексов (Ашхабад, Зеленоград) проскальзывают повторения или заимствования из города Бразилиа, а в Музее космонавтики в Калуге (Б. Бархин, Е. Киреев, 1967) можно найти похожую бетонную «силу» и романтику. Почему советская архитектура столь милостиво и внимательно наблюдала за Нимейером, но дистанцировалась от него формально – предмет отдельного исследования, но все же уже сейчас ясно, что латиноамериканский экзотизм архитектуры Нимейера был противопоказан пуританской модернистской архитектуре СССР эпохи «оттепели» и застоя, а тем более – неоклассическим и постмодернистским опытам позднебрежневской эпохи. И все же образ новой столицы, вплывающей вместе со своими зданиями в будущее, не мог быть отринут в СССР полностью, как невозможно было полностью «забыть» величие «полумодернистских» административных и представительских зданий Бразилии. А потому в обкомах российских областей, в других крупных зданиях, в корпусах больших пионерлагерей – много где можно найти разработки не только ратуши в Бостоне или домов Корбюзье, но и арок или солнцезащитных решеток Нимейера. Его формы вошли в язык советской позднемодернистской архитектуры на уровне подсознания, как составная часть языка.

В творчестве Нимейера был и третий этап: с 1964 по 1974 годы он работал в Европе и Африке, вдали от Бразилии, где произошел военный переворот. Уже в конце первого периода Нимейер выстроил здание в Европе: жилой дом на выставке Интербау в Западном Берлине (1955–1957). Это был один из первых случаев реэкспорта модернистской стилистики, перенесения назад уже перенесенного – но с несколько большей формальной свободой. Но на третьем этапе, когда Нимейер работал в Старом Свете постоянно, его стилистика как будто раздвоилась: во Франции он строил более «европейские» здания с чистыми формами и ясной модернистской идеей (здание Центрального Комитета компартии Франции в Париже, Биржа труда в Бобиньи, Дом культуры в Гавре), а в Алжире и почему-то в Италии – более романтичные и свободные, более символические и связанные стилистически и эмоционально с Бразилией постройки (университет в Константине, издательство «Мондадори» в Сеграте, офис компании «Фата инжиниринг» в Турине). В то же самое время в зданиях, строившихся в семидесятые-восьмидесятые годы в городе Бразилиа и в стране Бразилия, Нимейер перешел к суровым и тяжелым формам, отражающим как некое смятение и напряжение (Дворец Правосудия, Министерство обороны, комплекс Телебраз, железнодорожный вокзал), так и несомненное влияние необрутализма. Это влияние показывает некий рубеж самостоятельности Нимейера. В 1980–1990-е годы он в основном повторяет свои прежние формальные решения. Но легенда о Нимейере имеет тенденцию только шириться и обрастать новыми сюжетами. Совсем недавно в городе Бразилиа построили два здания по проектам зодчего пятидесятых-шестидесятых годов: Национальный музей имени Онестино Гимараеша и библиотеку имени Леонеля де Моуры Бризолы. Уже само по себе это чудо, но это чудо еще и свидетельствует о живучести мифа о новой архитектуре и городах будущего.

вверх

 Архив

   

Кто у нас ньюсмейкеры

   
 

31.03.2008 XXIII-MMVIII
Павел Андреев
Реставрация и приспособление объекта культурного наследия
Москва, ул. Остоженка, вл. 19 стр.2, сквер по Остоженке, вл.15 и 3-й Зачатьевский пер., вл. 2-6

   

31.03.2008 XXIII-MMVIII
Александр Асадов
Предложения по освоению надпутевого пространства участка Московской железной дороги
Поклонная ул., вл. 3-15

   

31.03.2008 XXIII-MMVIII
Борис Левянт, Борис Стучебрюков (ABD architects)
Многофункциональное высотное здание. Конкурсное предложение
Новосибирск, ул.Шевченко

   
 

31.03.2008 XXIII-MMVIII
Сергей Скуратов
Вилла в Хилковом переулке
Ул. Остоженка, д. 33/7, строение 3

   
 

31.03.2008 XXIII-MMVIII
Панаком
Индивидуальный жилой дом, 1100 кв. м.
Московская область

   
 

31.03.2008 XXIII-MMVIII
Владимир Седов
Оскар Нимейер: легенда новой архитектуры

   

 Архив раздела

   

XXIX-MMIX

   

XXVIII-MMIX

   

XXIV-MMVIII

   

XXIII-MMVIII

   

XXII-MMVII

   

XXI-MMVII

   

XX-MMVI

   

XIX-MMVI

   

XVIII-MMVI

   

XVII-MMVI

   

XV/XVI-MMV

   

XIV-MMV

   

XIII-MMV

   

XII-MMIV

   

XI-MMIV

   

X-MMIV

   

IX-MMIII

   

VIII-MMIII

   

VII-MMIII

   

VI-MMIII

   

V-MMII

   

IV-MMII

   
 

III-MMII

   
 

II-MMI

   
 

I-MMI

   

 


Rambler's Top100


     тел.(495) 623-11-16 

Rambler's Top100

 © Проект Классика, 2001-2009.  При использовании материалов ссылка на сайт обязательна