Исторический очерк

Дмитрий Швидковский
Екатерина II: Архитектурная биография
(продолжение)
I-MMI - 29.10.2001

Начиналось всё вроде бы безобидно. В 1782 году между Царским селом и Павловском для внука была построена Александрова дача и различные "образовательные угодья" с обширной фермой, позже превратившейся в Образцовую школу земледелия, а рядом сооружен идеальный город, носившего немецкое имя императрицы - София.

Царицыно. Виноградные ворота.
Василий Иванович Баженов. 1776-1785.
Фрагмент

Если в городе и на ферме можно было знакомиться с различными производствами, ремёслами и сельским хозяйством, то дача предназначалась для морального совершенствования Александра. Екатерина II написала для внуков назидательную сказку о царевиче Хлоре, путешествующем, чтобы найти "розу без шипов, которая не колется", в аллегорическом понимании - добродетель. Вся композиция ансамбля Александровой дачи с многочисленными и разнообразными, увы, несохранившимися павильонами развёртывалась как сюжет этой сказки и завершалась построенным Николаем Александровичем Львовым храмом Розы без шипов. Дорога к нему была специально сделана "крутой и каменистой", как писала Екатерина II.

После разрушения дворца Павла в Царицыне (чем наследник был открыто недоволен) архитектурная политика императрицы только ужесточилась. "Тема Александра" стала в ней основной. Джакомо Кваренги в 1792 году был заказан Александровский дворец в Царском селе, поставленный для удобства весьма близко к жилищу самой императрицы. Его торжественные формы свидетельствовали о том, что архитектор понимал необходимость отойти от привычного для него палладианского классицизма и создать постройку подчёркнуто героического характера, скорее во французском, чем в итальянском духе. Однако здесь всё оставалось весьма тактичным. Прямых намеков на будущую судьбу юного владельца не делалось.

Символика имени Александра афишировалась при дворе в меньшей степени, чем его младшего брата, предназначенного во властители будущей православной Греческой империи и поэтому воспитывавшегося в качестве нового Константина. Великий французский архитектор Клод-Николя Леду, по своей службе при мадам дю Барри обладавший большим опытом в подобных вопросах, в посвящении своей знаменитой книги "Архитектура, рассмотренная с точки зрения нравов ..." недаром назвал Александра "новым Александром" и "Александром Севера" -- он намекал на его сходство с Александром Македонским. Именно величия, подобного судьбе античного героя, желала любимому внуку августейшая бабушка, думая о его власти над империей, которая подобно государству Александра Македонского объединяла земли Востока и Запада. В комнатах молодого великого князя во всех дворцах велено было развесить картины и гравюры со сценами из жизни великого полководца древности. Одновременно Иван Егорович Старов начал проектировать последнюю и грандиознейшую екатерининскую резиденцию, названную Пеллой (Пелла -- столица античной Македонии, где родился Александр).

Императрица писала:" ... все мои загородные дворцы просто хижины по сравнению с Пеллой, которая воздвигается как Феникс".

В.Ф. Аммон
Вид Царицына 1859

Вторая половина фразы раскрывает тайный замысел Екатерины II. Дворец, предназначенный для нового Александра, уподоблялся легендарной птице, умирающей и возрождающейся к новой жизни. Царица надеялась, что её замыслы будут осуществлены внуком, и её дух оживёт при его правлении. В этот момент произошёл еще один поворот в стилистическом развитии русского придворного зодчества. От полурокайльной манеры Ринальди, археологического классицизма Камерона, говорящего языка архитектуры Баженова вновь вернулись к французской художественной моде. Мода, как и во всех начинаниях Екатерины II, была самой новейшей - мегаломания Этьена Луи Булле. Однако, в отличие от Франции, где всё предложения Булле по грандиозной перестройке Версаля остались на бумаге, под Петербургом проект того же масштаба и характера был осуществлен Старовым.

Пелла состояла из главного дома, обращённого фасадом на Неву, и двадцати четырёх дополнительных корпусов разных размеров. Причём не меньшую роль, чем здания, в композиции ансамбля играли бесконечные двойные колоннады и галереи с проходами в середине. На Неве была устроена роскошная пристань, а с противоположной стороны - огромная полукруглая площадь. К середине 1790-х годов строительство было закончено. Не хватало только меблировки.

Императрица написала тогда странную фразу: "Сидя на галерее, я вижу пред собой Пеллу." Имелась в виду Камеронова галерея в Царском селе, удалённая от новой резиденции на шестьдесят километров, откуда последнюю заведомо разглядеть даже в популярные тогда телескопы было невозможно. Речь шла, скорее всего о мысленном взоре, и Екатерина II говорила не о виде со своего "балкона", а о мечтах о будущей империи внука, которую символизировала собою Пелла. Видимо это понимал и Павел. Во всяком случае, одним из первых его повелений, данных после того как придворные не решились передать власть Александру, и он стал императором, было "разрушить Пеллу до основания", как это сделала Екатерина с его дворцом в Царицыне. Из камней и кирпичей Пеллы Винченцо Бренна построил для Павла I Михайловский замок, столь непохожий на произведение Старова. Для монарха это играло принципиальную роль.

Екатерина II умерла 6 ноября 1796 года в Петербурге в обстановке, которую не любила - в Зимнем дворце, окружённая архитектурой ненавистного ей барокко эпохи Елизаветы Петровны. Вряд ли это имело для неё значение. Она потеряла сознание в своей гардеробной, где никогда не оставалась долее десяти минут, и уже больше не вышла из паралича. Среди многих источников, рассказывающих о жизни императрицы, особенности построенных по её замыслам дворцов оказываются, быть может, наиболее правдивыми, хотя и требующими внимательного прочтения их тайнописи.  

<<вернуться

вверх