|
|
|
Исторический очерк
Дмитрий Швидковский
Осуществленная утопия Александра I
III-MMII - 03.02.2002
Тот же Ф.Ф.Вигель вспоминал:
«Когда у персидского посла ...спросили, нравится ли ему Петербург,
он отвечал, что сей только что вновь
строящийся город будет некогда
чудесен. В начале царствования
императора Александра в одно время
начинались конногвардейский
манеж (Д.Кваренги – Д..Ш.) и огромная биржевая зала,
одетая в колонны,с пристанью и набережными
вокруг нее, и быстро поднимался
(по проекту А.Н.Воронихина – Д..Ш.)
Казанский собор со своею рощей
колонн и уже приметно передразнивал церковь Св.Петра в Риме...
В то
же время бока Мойки выкладывали
камнем и перегибали через нее чугунные мосты,
по Невскому проспекту
и на Васильевском острове протягивали бульвары,
и наконец, от самой
подошвы перестраивали заново
старое кирпичное, с земляным валом
Адмиралтейство...»
А.Г.Григорьев. Дом в усадьбе Ершово
под Москвой.
1820-е гг.
Создатель нового здания
главного Адмиралтейства в Петербурге сумел соединить архитектурный размах проектов «Римских
премий » с опытом нового классицистического градостроительства,
которым в то время обладала из европейских стран только Россия,
перестроившая за годы правления Екатерины II сотни поселений.
По существу благодаря этому идеи «Римских
премий» воплотились в александровском Петербурге в реальные
постройки. С ходом времени завершение развития просветительского
классицизма стало казаться недостаточным, особенно среди триумфов,
наступивших после победы в наполеоновских войнах.
Следование представлениям об идеале классического
зодчества, сложившемся на основании исследований второй половины
XVIII века, стало казаться не соответствующим величию эпохи
Александра I. Истинное воплощение
екатерининской мечты о славе
царствования ее внука произошло
в произведениях Карло Росси.
Он писал: «Размеры предлагаемого
мною проекта превосходят принятые
римлянами для своих сооружений.
Неужели побоимся мы сравниться
с ними в великолепии ...превзойти
все, что создали европейцы нашей
эры?» Грандиозная парабола его
дворцовой площади, монументальная
перспектива Театральной улицы,
которой впоследствии было дано имя
Росси, придали торжественную
регулярность всему городу в целом,
превратив это свойство александровского классицизма в непреходящую
черту своеобразия Петербурга. Задуманная Екатериной вечность классических образов императорской
России утвердилась в системе ансамблей, осуществление которых
началось при Александре.
Дом в усадьбе Суханово.
Перестроен А.Менеласом в 1820-х гг.
Архитектура большей части александровского времени именуется у
нас обычно ампиром и связывается с
искусством империи Наполеона I.
Такое определение не слишком
верно. Даже Захаров не похож на
своего учителя Шальгрена. Тем более
Росси далек от стиля придворных
парижских архитекторов Персье
и Фонтена. Мастера,активно работавшие в формах русского ампира,
оказываются связанными в большей
степени с итальянской и британской
традициями, будь то Карло Росси или
Иосиф Бове, а также весь строительный клан Жилярди и Адамини,
поддерживавший тесные контакты
с родной итальянской Швейцарией,
или шотландцы Вильям Гесте и Адам
Менелас.
Влияние Франции распространялось не на пространственные характеристики александровского зодчества,
а на следование декоративной
моде, в том числе и в архитектурной
области. Еще в конце XVIII века в
Петербурге и Москве появилось огромное число предметов и архитектурных деталей,
привезенных из
Парижа, например в Останкинском
дворце графов Шереметевых. Именно
на основании суммы модных во
Франции конца XVIII – первой чет
верти XIX столетий декоративных
мотивов, используемых при массовом
возведении небольших особняков,
русский ампир приобрел свой характер, камерный и художественно
насыщенный.
Его особенно ярко описал
упоминавшийся уже Ф.Ф.Вигель.
В.Гесте. Проекты образцовых домов.1810-е гг.
«Как бы то ни было, но костюмы,
коих память одно ваяние сохранило
на берегах Эгейского моря и Тибра,
возобновлены на Сене и переняты на
Неве. Если бы не мундиры и фраки,
то на балы можно было бы глядеть,
как на древние барельефы и на этрусские вазы.
И, право, было недурно:
на молодых женщинах и девушках
все было так чисто, просто и свежо...
Везде показались алебастровые вазы
с иссеченными мифологическими
изображениями, курильницы и
столики в виде треножников ...
длинные кушетки, где руки опирались на орлов,
грифов или сфинксов.
Позолоченное или крашеное и
лакированное дерево забыто, красное
дерево, вошедшее во всеобщее употребление, начало украшаться
вызолоченными бронзовыми фигурами ...лирами,
головками: медузиными, львиными и даже бараньими».
Важно, что мемуарист свидетельствовал: «Все это пришло к нам не ранее
1805 года »,то есть вскоре после
коронации Наполеона I императором
французов. Невозможно говорить о
появлении «стиля империи » раньше
этого события, но он распространился в полной мере после победы в наполеоновских войнах.
Декоративные
мотивы ампира появились по всей
России, когда «полки возвратились
из-за границы » и «музыка играла
завоеванные песни: Вив Анри Катр,
тирольские вальсы и арии из Жоконда», как описано в пушкинской
«Метели». Архитектурная мода тоже
была завоевана.
В.Гесте. Проекты образцовых домов.1810-е гг.
Трудно сказать, насколько подобные увлечения нравились самому
Александру. Во всяком случае он не
запрещал их. Правда, лично для себя
он избрал дворцы на Елагине и Каменном острове,
где не так уж много
ампирных элементов и господствует
великолепие скорее в понимании
Карло Росси, который определял его
как «величие форм, благородство
пропорций, прочность материалов»,
а не обилие модного декора. Предпочтения императора,
вероятно, отличались от вкусов его подданных,
и он
предпринял самую крупную за всю
историю архитектуры кампанию по
подчинению частного строительства
установленным государством художественным узаконениям.
Мы не всегда в своих представлениях соединяем вместе все элементы
образцового проектирования в
России первой четверти XIX столетия
и поэтому не вполне отдаем себе отчет
в том, что встречаемся здесь с одной
из наиболее всеохватных и
значительных архитектурных
утопий эпохи классицизма. Причем,
в отличие от всех подобных попыток
создания регулярных поселений в
градостроительстве от Возрождения
до нашего времени, эта утопия была
практически полностью осуществлена волею Александра и усилиями его
администраторов, архитекторов и
инженеров. Применение образцовых
проектов одновременно с перепланировкой городов было,
безусловно,
продолжением проектов XVIII века,
которые начались с замыслов Петра
Великого, продолжались при всех его
августейших преемницах и начали
получать систематическую форму
при Екатерине II. Правда, при ней
планиметрия, изменение планировки, безусловно преобладала над
использованием установленных
властью архитектурных форм
зданий. Императрица стремилась
придать всем поселениям империи
типологическое единство. Александр
стремился к всестороннему единообразию. Причем в свой образ идеальной империи он включил в значительной степени и сельскую местность,
а не только города, как это
было при Екатерине.
К концу царствования Александра I было закончено создание регулярных планов всех городов
империи, начатое в 1760-х годах.
На первую четверть XIX столетия
приходится, правда, перепланировка
лишь четверти поселений – там, где
это не было сделано при Екатерине.
Однако, как известно, система градостроительного проектирования стала
несравненно более сложной. Все
типы «казенных зданий » получили
новые, обязательные для исполнения
образцы, созданные прежде всего
А.Д.Захаровым. Количество образцовых чертежей для частных жилых
зданий стало огромным. Более
двухсот из них были исполнены
В.Гесте и Л.Руска. Этого оказалось
недостаточно. Появились альбомы
заборов, ворот, мостов, сараев,
всевозможных хозяйственных
построек, не говоря уже о лавках и
гостиных дворах. Еще важнее то, что
В.Гесте предпринял попытку
унифицировать не только принципы
создания генеральных планов
городов и облик всех находящихся в
них зданий, но и создал образцовые
проекты «промежуточного масштаба» – площадей,
скверов, жилых
кварталов и устройства внутри них
частных садов и огородов. Иными
словами, возникла тотальная система
приведения к единообразию всех
частей городского пространства.
Все эти образцы были утверждены
Александром I и обладали силой
закона. Такого регулярного образа
управляемого мира еще, кажется,
никто до внука Екатерины Великой
не пытался создать.
К этому нужно прибавить разработку военных поселений как системы территориального планирования
в географических масштабах. Были
составлены карты размещения по
всей стране солдатских контингентов, которые должны были заниматься сельским хозяйством и обеспечивать сами себя продуктами питания.
Вряд ли граф Александр Андреевич
Аракчеев, в чью преданность безусловно верил император,
стал бы без
его ведома регламентировать абсолютно всю жизнь,
вплоть до числа
зубцов на расческах, в находившихся
под его началом военных поселениях.
Сведения об этом бросают отраженный свет и на систему образцового
проектирования в гражданских городах. Вероятно,
в идеале она виделась
Александру I не менее упорядоченной.
На первый взгляд чрезвычайно
странными кажутся подобные мероприятия в эпоху,
которая считается
временем Романтизма. Скорее всего,
в государственной мысли и связанном с нею развитием архитектуры
в России место романтического стремления к недостижимому и бесконечному заняла эта грандиозная утопия,
сознательно воспитанная Екатериной
II в мышлении Александра I, и которую его приближенные и мастера
сумели осуществить, восполнив
сравнительную историческую краткость эпохи Просвещения в стремительно убыстренном развитии России
Нового времени.
<<вернуться
|
 |
|
