Художественный дневник
01.02.2001-01.05.2001

Григорий Ревзин
Конец еще одной прекрасной эпохи
(продолжение)
I-MMI - 29.10.2001

Москомархитектура сразу признала поражение и рассудила за лучшее публично сдаться. На ее любимом конкурсе "Под крышей Дома..." Гран-при присудили работе господ архитекторов Левчука и Романчука "Квартира на Кирочной", г.Санкт-Петербург. Объяснились так "За достижение максимального художественного эффекта и эмоционального воздействия минимальными средствами (в том числе и заказчика)". В формулировке чувствуется ирония, так сказать "бедненько у вас, но с ба-альшим вкусом". Но это такая последняя шуточка статского советника, который уж вроде и взял от службы все (ведь возами везли! возами!), а все ж таки обидно в отставку идтить.

Московская городская Дума еще борется. Она утвердила целую строительную программу. Но программа не выдерживает критики ни с какой стороны.

Во-первых, она утвердила расходы на "ремонт Храма Христа Спасителя" в размере 350 млн. рублей, притом, что просили 500 млн. Это что, новость? Кого, спрашивается, можно удивить тем, что Юрий Лужков строит Храм Христа Спасителя? На рынке новостей это котируется также, как известие о том, что Хеопс строил пирамиды.

Кроме того, 10 млн. рублей дали на строительство Планетария. Это старый проект Александра Асадова, предполагающий, что Планетарий взлетит на некую небольшую высоту, а под ним будут построены нужные народу помещения. Классный проект, памятник архитектуры полностью меняет свой облик, но 10 млн. рублей – это смешно. На это не то что не взлетишь, а и бочки с дерьмом не взорвешь. А увлечь идеей планетария наш бизнес довольно трудно в связи с романтической и даже, скажем прямо, никчемной функцией этого выдающегося сооружения. Если так все время звезды считать, то можно весь бизнес упустить.

Свеженько выглядит идея реконструкции ДК Шарикоподшибниковского завода под мюзикл "Два капитана" по роману Вениамина Каверина. Это впечатляет высокой риторикой. Михаил Ломоносов определил принцип риторики как "сопряжение далековатых идей" – и тут как раз такое произошло. Соединить вместе, причем на заседании городской Думы, "Двух капитанов", мюзикл и ДК ГПЗ - такое не снилось ни одному автору театра абсурда. Так и представляешь себе лихую арию пройдохи Татаринова, вертящегося на шарикоподшипнике. Одна неприятность. Сопряжение далековатых идей иногда производит впечатление пусть смелой, но дурашливости.

Правда, московское правительство сделало доброе дело. Оно выделило 30 млн. рублей на реконструкцию Дома отдыха "Суханово". Как не член никакого Союза, я не могу поблагодарить правительство от имени членов, но могу выразить личное чувство изумленной благодарности. Потому что со стороны московского правительства это чистая благотворительность. Как неоднократно указывали в своих речах и выступлениях руководители Союза, Суханово было разорено в результате головотяпства Виктора Шумейко, которое в тот момент относилось к федеральной власти. Ей бы и расплачиваться. Но неожиданно заплатил Лужков.

Я думаю – почему? В Суханово все больше отдыхали заслуженные деятели Союза в ситуации неполного ухождения на покой, однако и недалеко от полного ухождения. И Юрий Лужков, трезво оценивая ситуацию, понял, что коли Питер так прет, то вся его архитектурная гвардия скоро окажется несколько не у дел. И как настоящий заботливый главнокомандующий решил позаботиться о своих инвалидах, как называли в прошлом веке старых солдат. Были когда-то и мы рысаками, а теперь пора подумать о подмосковном доме отдыха – знаете, вечерняя прогулка, потом кефирчик в мавзолее и баиньки.

С зодчими, в общем, понятно – вложились в их творческую старость. Вопрос в том, что делать с результатами их творчества. Здесь московское правительство тоже проявило мудрость и верное чутье ситуации, выказав недюжинный интерес к туризму. Целое заседание правительства по туризму провели в отчетный период.

Замечено, что турист – он старое любит. Например, в районах массовой индустриальной жилой застройки его редко встретишь, зато среди античных развалин он гнездится практически круглый год. Разработка интересовавшего правительство маршрута "Золотое кольцо Москвы" – Манежная площадь, Храм Христа, памятник Петру Великому и обратно – свидетельствует о том, что эпоха расцвета лужковского периода мыслится даже и самими расцветшими как дела давно минувших дней. И теперь они собираются развести на этих преданьях старины глубокой туриста, дабы увить им древние стены подобно плющу, обвивание коим колонн, как известно, вносит последние штрихи в подлинно величественную картину увядания великих эпох.

Впрочем, последний штрих все еще остался невнесенным. И его таки решили внести. Посередь кольца появится настоящая молодца – ротонда художника Шилова. Под занавес эпохи он таки сделает героический бросок на Боровицкую площадь, несмотря на козни московской Думы, два года назад запретившей финансировать это дело из бюджета города. Но есть еще порох в пороховницах – удалось найти постороннего инвестора, который готов безвозмездно расширить галерею великого мастера в обмен на строительство двух жилых многоэтажных корпусов жилья на ее задах. И теперь, в результате высокого творческого сотрудничества Михаила Посохина и Александра Шилова, галерея, занимающая дом №5 по улице Знаменка, сметет собой малохудожественный ампирный дом №3 (мудро забытый охранниками памятников к постановке на охрану) и выйдет величественной ротондой прямо на площадь против Кремля. Лужков собирался восстановить на этом самом месте снесенную ранее церковь Николы Стрелецкого, но это не задалось. И правильно -- творчество Шилова воздействует на массы ничуть не хуже церкви, и вообще Москва – не храм, а мастерская, а Шилов в ней – художник. В общем, есть все основания перефразирировать поэта Ахматову. "Когда погребают эпоху, надгробный псалом не звучит, туристу и творчеству Шилова украсить ее предстоит".

Внимательному историку легко заметить, что по окончании великих эпох всегда наступает некоторая неразбериха. С переориентации основных интересов Юрия Лужкова на театр и шествия клоунов московские зодчие вынуждены срочно разбираться, кто есть кто и что почем. По счастью, свойственные представителям других социальных слоев разборки, ведущие к резкому возрастанию спроса на надгробную пластику, в архитектурной среде не приняты. Здесь используются конкурсы. За отчетный период главным событием московской жизни, несомненно, явился конкурс на реконструкцию Центрального Дома художника. Это было что-то поразительное – и в смысле замысла, и в смысле процедуры, и в смысле представленных проектов.

Новые объекты с культурным уклоном у нас принято называть "культурно-делово-развлекательно-рекреационно-гостиничный комплекс с элементами жилья". Эта типология появилась недавно в связи с особенностями налогообложения, и построенные ранее культурные сооружения не дотягивают до этого нового стандарта. Это бесхозяйственно, поскольку основной смысл приставки "культурно" заключается в льготном налогооблажении "делово-развлекательно-гостиничного", а здесь получается, что культурное стоит само по себе и никому ничего не облегчает. С этим и решили бороться. Замысел такой – чуть-чуть снести ЦДХ и придать ему разумную функциональную емкость, насытив бизнесом и отдыхом.

Вообще-то это редко, когда сносят музей современного искусства. В мире сейчас противоположная тенденция – Гугенхайм, Тейт и так далее. Мы же, подобно товарищу Плеханову, пошли совсем другим путем, и надо сказать, это героическое деяние. Наконец удалось во всеуслышание заявить, что в современном искусстве нечего терять, кроме его кураторов. Снести к чертовой матери этот рассадник опиума для народа, а на его месте построить культурный бизнес-центр с элементами сауны.

Сэр Уинстон Черчиль тоже не любил современное искусство. Но он не стал с ним бороться, высказавшись в том роде, что "не тронь современное искусство, оно и вонять не будет". Отчасти он ошибся – оно и без этого воняет, но отчасти и был прав – если его трогать, оно воняет сильнее. Архитекторы потратили столько сил на то, чтобы решиться наехать на ЦДХ, что на дальнейшую конкретизацию наезда уже не хватило.

Решение жюри конкурса озвучивал секретарь Александр Ракитин. Он поведал такую историю. "Жюри голосовало по баллам. И вы знаете, произошло что-то удивительное. Один проект набрал 24 балла, другой – 23, третий – 22, а четвертый – 21. Вы понимаете, что в этой ситуации жюри просто не могло выбрать победителя. Мы выбрали четыре относительно лучших проекта, а из них уж лучший пусть выбирает мэр".

Жюри, очевидно, хватил коллективный мозговой паралич. Уму непостижимо, какая же сложность в том, чтобы выбрать лучший из проектов, набравших: первый – 24, второй – 23, третий – 22, а четвертый 21 балл. Вот, я помню, в дошкольной книжке была такая задачка -- там было нарисовано три кучки, и в первой сидело три ежика, во второй – два, а третья вообще была и не кучка, потому что там сидел только один ежик. Требовалось отгадать, где ежиков больше. И ни разу я не видел ребенка, который бы не догадался. Жюри не сдюжило.

Это лишь одно из проявлений той мести, которую устроила судьба на святое замахнувшимся. В зале Москомархитектуры была развернута обстоятельнейшая выставка, подготовленная ведущей телепрограммы "Архитектурная галерея" Ириной Коробьиной. И там висели ЦДХи.

Вот иногда так бывает, что проходят в городе гастроли, скажем, Иосифа Кобзона. И весь город заклеен его лицом, а хулиганы безобразничают. Один рога пририсует, другой бороду, третий вообще сами знаете что. Это позитивное для имиджа артиста действие. Потому что с одной стороны видно, что это Кобзон, а с другой стороны понимаешь, что какой он есть – так могло бы быть и хуже.

Этим хулиганством и были заняты господа архитекторы. На 34 подрамниках висело здание ЦДХ, и ему что-то пририсовывали. Авторы четырех, по определению жюри, "относительно лучших проектов" нахулиганили следующим образом. Господин Розанов (Академия архитектуры) пририсовал к зданию ЦДХ восточный купол и портик в центре. Получилось похоже на музей Ленина в Ташкенте. Это как если бы Кобзону пририсовали тюбетейку. Господин Мамлиев (из МАРХИ) врисовал во внутренний двор ЦДХ здание Музея Гуггенхайма в Нью-Йорке, но оно немного не влезло и выперло по бокам. То бишь Кобзону поставили ирокез. Господин Мамлиев не сам это придумал, а стащил, потому что творческая фантазия стащить образ ЦДХ у Музея Гуггенхайма впервые пришла господину Бокову. Он, правда, стащил не на американский Гуггенхайм, а Гуггенхайм из Бильбао, который является парафразом нью-йоркского. Это Кобзону пририсовали продвинутый, модный испанский ирокез. Господин Асс приделал к зданию ЦДХ вертикальные деревянные палочки, и это было осмысленно, хотя и по-разному. Одни осмысляли в том направлении, что это он борется с горизонталью ЦДХ (и кстати, безнадежно, потому что все равно оно осталось на редкость горизонтальным). Другие – что Кобзона разрисовали в жанре "век воли не видать".

По правилам профессиональной этики нельзя перестраивать объект без согласия автора, так что ни стыда, ни совести у архитекторов. Но живой автор, господин Сукоян, вместо того чтобы прийти и надавать пощечин коллегам, сам подал проект, где к фасаду пририсована маленькая такая колоннадка . Все равно как если бы Кобзона заставили самого себя разукрасить под угрозой физического воздействия, и он карандашиком добавил маленькие незаметные издалека усики в жанре "не надо, я сам".

Это пока ничем не кончилось. Правда, в недрах Интернета гуляет статья Кристофера Кеннета (rupron.ru), которая вяло проталкивает проект Кертиса Джонса под названием "Центр Екатерины Великой ". "Концепция Джонса предусматривает снос существующего комплекса и строительство на его месте многофункционального высотного здания, в котором разместятся офисный центр, рестораны, кинотеатр с десятью залами, торговые точки и квартиры. Для нынешних обитателей тоже останется место. Один их высокопоставленных представителей городской администрации в конфиденциальной беседе сообщил корреспонденту Rupron.ru, что проект Джонса, который оценивается приблизительно в 4 миллиарда долларов, серьезно рассматривается мэрией". Что логично. В далекие 80-е годы я работал в НИИ теории архитектуры, и там один очень известный зодчий, в тяжелую годину социалистического нестроения ушедший в теорию архитектуры, написал не увидевший публикации фундаментальный текст под названием "Имагомундивные аспекты креативной потенции архитектора". Так вот на фоне той кардинальной катастрофищи, которая произошла как с креативной потенцией архитектора вообще, так и с ее имагомундивным (от imago mundi – образ мира) аспектом в частности, серьезность мэрии в рассмотрении безумных инициатив американского мечтальщика понята. Невольно думаешь, не послать ли все это на фиг, и не связываясь с хулиганами, просто попросить господина Джонса как-то обустроить все это безобразие

Говорят, бывали ситуации и более дурацкие, а я, честно сказать, и не припоминаю. И предлагаю рассматривать ее именно в свете ее беспрецедентной глупости. Так многое становится более ясным. Как известно, любая эпоха переживает в своем развитии те же стадии, что и огурец – зарождение, зрелость и увядание. Причем стадия увядания обычно в каком-то усиленном и лишенном всякой гармонии виде выставляет основное свойство этой эпохи. Например, поздний Ренессанс становится эпохой оголтелого гуманизма, древнерусская живопись постоянно повышает накал духовности, укротить которую удалось только волевым усилием Петра Великого, а "Вечный зов" писателя Маркова, в отличие от матери Горького, является "социалистическим реализмом без берегов". Так вот, внимательный наблюдатель и хроникер лужковской эпохи давно мог заметить в ней время от времени проявляющиеся черты дурашливости. И в соответствии с общими законами исторического развития в финальной стадии эта дурашливость, постепенно концентрируясь, дошла до естественного логического завершения, который останется в науке под именем "Казус ЦДХ".  

<<вернуться

вверх